Я вцепился в телефон так, что казалось – еще чуть-чуть, и он треснет. Вцепился и молчал.
– Ты еще тут, Матвеев, со мной? Подай голос.
– Тут.
– Хорошая собачка, – развеселился Влад. – Так вот, предложение. Я помогаю тебе защитить Дарью. А ты… Ты кое-что делаешь для меня. Я звоню тебе, чтобы предложить сделку.
– Какую сделку? – хрипло спросил я.
– Тебе понравится. Выгодную, – пообещал Савицкий. – Тебе даже не придется особенно напрягаться. Конечно, ты снова можешь послать меня. Но сам подумай – временами ты бываешь умным. Сможешь ли ты сделать что-либо против такого человека, как наш общий друг Алан? Даже если ты будешь находиться рядом с Дарьей двадцать четыре часа в сутки, это не будет гарантировать ее безопасность. Алан, знаешь ли, мстительный. Но не дурак. Со мной он связываться не будет. Сечешь фишку? Кто выиграет в бою с овчаркой – побитая дворняжка или доберман?
И он рассмеялся – так понравилась ему собственная аллегория на псов.
– Что ты хочешь?
Я уже тогда знал, что Савицкий попросит нечто такое, что повернет мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Он не стал бы напрягаться из-за ерунды.
– Узнаешь при встрече – люблю, знаешь ли, интриги.
– Я прилечу вечером. Встретимся в аэропорту, понял?
– Что за приказной тон, Матвеев? – Я представил, как при этих словах Савицкий морщится. Его манеры и ужимки раздражали меня больше всего.
– Какой есть. Это срочное дело, – ответил я резко, чувствуя непреодолимое желание начистить ему морду.
– Окей. Какой рейс? – Савицкий записал номер и добавил вальяжно: – Раз мы договорились о встрече, буду считать, что заочно получил согласие на нашу сделку. До встречи, песик.
– Стой. У меня просьба, – с трудом выдавил я, не давая ему отключиться.
– Говори.
– Присмотри за Дашей до того, как я прилечу.
Я смотрел на табло вылетов, но не мог разобрать ни буквы.
– Раз ты заранее дал согласие, я начинаю выполнять свою часть сделки прямо сейчас, – отозвался Савицкий. – Не беспокойся. Со мной Дарья точно будет в безопасности. Хорошего полета.
И он положил трубку, оставив меня сходить с ума в переполненном зале ожидания. Вокруг было много людей – но я не слышал и не видел их. Уши заложило ватой, перед глазами стояла пелена.