– Слушай, у Серебряковой друзей нет, что ли? – удивленно спросила меня Ленка.
– Почему ты так думаешь? – удивилась я, жуя вкуснейший шоколадный брауни.
– На дне рождения только наш класс, – отозвалась подруга.
– Может, со своими друзьями она будет днюху справлять отдельно, – пожала я плечами.
– У нее друзья богатые, не может же Серебрякова звать и их, и нас, – хихикнула одна из подружек.
– Точно! – поддержала ее вторая. – Типа кто мы и кто они!
Я снова пожала плечами – брауни интересовал меня больше, чем друзья Каролины. А еще меня интересовал затылок впереди сидевшего Дани, таращившегося на сцену. Я пыталась кинуть в него скомканную в шарик бумажку, которую спешно нашла в рюкзаке, висевшем на спинке стула. В его затылок я, естественно, не попала. Зато бумажный шарик приземлился прямо в пустую тарелку рядом с Матвеевым. Тарелку Каролины.
«Вот задница», – в отчаянии подумала я, видя, что Каролина заканчивает свои вокальные излияния. Все начали ей аплодировать – подозреваю, не из-за того, что ее песни понравились, а потому что она наконец замолчала.
Пока остальные хлопали Каролине, Даня повернулся ко мне и покрутил пальцем у виска. Я только пожала плечами, глядя на то, как Серебрякова изящно спускается по ступенькам вниз и направляется к своему столику. Даня убрал шарик из ее тарелки. Я облегченно выдохнула. И долго наблюдала за тем, как Каролина воркует с мальчишками, сидящими рядом. Все они были от нее в восторге, а вот девчонки поглядывали на нее косо. Мой взгляд прямым тоже назвать было нельзя. Каролина липла к Матвееву, как муха к навозу. И это почему-то раздражало.
К караоке выстроилась делая очередь – покрасоваться на сцене хотелось всем. А вот Матвеев сидел рядом с Каролиной и слушал ее, как будто она открывала ему истины этого мира. Я написала ему сообщение, что он дурак, но Клоун никак не отреагировал. Тогда я дернула плечом и тоже пошла на сцену. Буду я еще на этого утырка свое драгоценное внимание тратить! Выбор мой пал на песню заводной женской поп-панк-команды
Вдоволь напевшись, вернее, наоравшись в микрофоны и напрыгавшись под музыку, я в какой-то момент отлучилась в туалет. А когда вышла оттуда, то увидела в холле Серебрякову и Матвеева. Она сидела на подоконнике, и ветер из открытого окна играл с ее длинными волнистыми волосами. А Даня стоял рядом, подпирая спиной стену, и слушал ее, пялясь в телефон. Меня они не замечали.
– Ты необычный, – услышала я голос Каролины, хрустальный и тихий.
– Тебе кажется, – ответил ей Клоун.
Вообще-то, он был не прав – таких чудил, как он, я еще не встречала и, честно говоря, встречать не хотела.
– Не кажется, – возразила Каролина и сказала вдруг: – Давай дружить.
– В смысле? – не понял Клоун.
«В смысле?» – не поняла и я, только вслух не сказала.
– Будь моим парнем, – улыбнулась Серебрякова.
В это время я как раз поравнялась с ними – в общий зал можно было попасть, только пройдя мимо этой парочки. И не смогла сдержать злобного смеха. Чего? Парнем? Она обкурилась, что ли?
Они тут же повернулись в мою сторону. При этом у Каролины было такое лицо, словно я вывалила ей на голову содержимое помойного ведра.