– Ну, я же говорил, – укоризненно заметил он, отряхивая мое пальто. – А если я тебя пригласил, Пипетка, значит, я и плачу. Это не обсуждается.
– Я и сама за себя заплачу!
– Пипа, ты сплошное противоречие. Кстати, о козлах. Помнишь, как ты на физре руку растянула, когда через козла прыгала? Все дети как дети, одна Сергеева… – Тут Клоун выразительно развел руками в стороны.
– Ну ты и наглый! – возмутилась я. – Это ведь ты же тогда меня страховал!
– Да? – Он сделал вид, что озадачился. – Не помню.
– А ты вспомни, – фыркнула я и припомнила еще один случай: – А еще ты в садике меня толкнул на площадке, и я ударилась головой о камень.
– Оно и видно.
– Что ты сказал?
– Я говорю, обидно, – вывернулся этот уж. – Обидно, что ты все время падаешь и травмируешься.
– И из-за тебя у меня было сотрясение мозга.
– В смысле? – с неподдельным изумлением спросил он.
– Помнишь, я на лыжне упала и головой ударилась? Так вот, это произошло не потому, что я растяпа…
– Да-да, – пробормотал он, а я, сделав вид, что не слышала, продолжила:
– А потому что кое-кто наступил мне на лыжу сзади. И я даже догадываюсь, кто это!
– Кто?
– Ты! – торжествующе объявила я. – Только прямых доказательств у меня нет.
– Не я, Даш, – почему-то стал отнекиваться он. – Серьезно.
– Так я тебе и пове…
Не договорив, я вновь свалилась. Чертовы новые сапоги! Данька снова помог мне подняться, заметив, что высокие каблуки не надевают в такой гололед, на что я мрачно предложила ему замолчать. А потом он вежливо предложил мне свой локоть в качестве поддержки и опоры. Я лишь подозрительно на него посмотрела.
– Не брезгуйте, барыня, чистый я, мытый, – сказал покорным голосом Клоун.