— Кто такая? — серьёзно спросил он.
— Девушка со двора, — ответил Юрка.
Сказать Володе правду он не мог, потому что сам не знал всей правды. А в глубине души надеялся — всё пройдёт.
Но всё же, а если рискнуть и рассказать — что тогда будет? Не прямо, а как-нибудь абстрактно. Ведь это никому не повредит. В конце концов, то, что ответит Юрке старший товарищ, может пригодиться в будущем. У Юрки ведь, говоря по правде, близких друзей нет — одни лишь «ребята со двора», а с ними только хиханьки да хаханьки, ничего личного и честного. Правда, Юрка и с Володей не полностью честен, но это другое дело — это вынужденно.
— Просто нравится? Или… или больше, чем просто? — голос Володи сделался холодным и хриплым, до того чужим, а тон до того грубым, что Юрка его не узнавал.
Ни к Володиному лицу, ни к обстановке этот тон не подходил. Впрочем, и обстановка казалась Юрке какой-то нереальной: лагерь, пионеры, лето, жара. А внутри него — холод. Будто Юрка был не здесь, а в каком-нибудь хмуром ноябре, и только смотрел на себя и Володю со стороны, будто видел два фильма одновременно: из одного картинка, а из другого — звук.
— Больше, чем просто… — выдохнул он и отвернулся не в состоянии выдержать Володин мрачный взгляд.
— М… Это хорошо, — ровно ответил тот.
— Хорошо? — обалдел Юрка. — Да ничего хорошего! Я, похоже… я, наверное, влюбился… Не знаю, не уверен. Просто такого со мной никогда не было. И в этом ничего хорошего нет! Мне тяжело, непонятно и вообще не очень-то и приятно!
— Но почему ты решил, что не существуешь для неё? Ты ей признавался? — Володя шаркнул кедом по асфальту. Ни его лица, ни позы Юрка не видел — он разглядывал кусты.
— Нет. Это бессмысленно, — прошептал он грустно. — Она из другого кхм… круга. Ей такие, как я, никогда не нравились и никогда не будут нравиться. Меня она просто не замечает, смотрит, но не видит. Для неё меня будто вообще не существует. Но на самом деле её не за что винить и меня, наверное, тоже не за что. Просто так сложилось.
— Конечно, ни она, ни ты не виноваты. Но знаешь, мне почему-то не верится, что на такого забияку, как ты, можно не обращать внимание, — Володин тон изменился, стал теплее.
И это тепло, его слова и Юркино понимание, что Володя искренне хочет поддержать его, придало смелости. И Юрка решился на самый важный вопрос:
— Что бы ты делал на моём месте? Как бы поступил? Признался бы, зная на тысячу процентов, что взаимности нет?
— А что ты потеряешь, если признаешься?
— Всё.
— Ну не стоит мыслить так категорично.
— Я не мыслю категорично, всё так и есть. Если она узнает, то её отношение ко мне изменится и ничего не будет как прежде. А это значит, что я потеряю то, что имею сейчас. А лучше того, что есть сейчас, у нас никогда не будет.
— Всё настолько безнадёжно?
— Совсем, — кивнул Юрка и поторопил Володю: — Ну так как бы ты поступил?