Луна костяной волшебницы

– Если бы все оказалось так просто. В мире смертных душам больше нет места, и они застревают в своем пограничном состоянии. Но это их совершенно не устраивает, и тогда они начинают искать источники силы и питаться душами живых.

Питаться? От удивления я даже забываю о старейшинах и переключаю все внимание на matrone.

– Но как?

– Они крадут их Огонь.

Мои глаза расширяются. Огонь Элары – жизненная сила, заключенная в телах смертных… Но еще больше ее хранится в Леуррессах. Лишившись ее, мы ослабеем и умрем.

– А что… что произойдет, если Скованные заберут у живого весь Огонь?

Одива замолкает, а ее глаза устремляются вдаль. Перья ее эполет с когтями трепещут на ветру, а одно из них цепляется за самый большой из них – вырезанный из кости совы.

– Они умирают на веки вечные. А от их душ не остается и следа.

Безграничный, всепоглощающий ужас переполняет меня, словно это мой Огонь угасает в эту секунду. То, о чем говорит matrone, не укладывается в голове. Это самая страшная форма убийства. Уничтожение души. Я даже не представляла, что такое возможно.

И мне становится понятно, что пытается донести до меня Одива. Вот почему потеря костяной флейты воспринимается ею намного ужасней, чем потеря дочери. И именно я за это в ответе.

– Простите меня. – Мой голос дрожит и едва громче шелеста травы.

После обряда посвящения я должна была вернуть костяную флейту на подстилку из овечьей шерсти в кедровой шкатулке. А теперь из-за меня под угрозой оказалась не только жизнь Аилессы, но и бесчисленное количество других людей. А ведь переправа должна состояться через пятнадцать дней во время новолуния.

– Что я могу сделать?

– Ты должна повзрослеть. – Одива морщится, словно ей неприятно говорить это мне. – Я была слишком мягка с тобой, Сабина. Ты уже не ребенок. И если бы ты заполучила большей костей благодати, то смогла бы сегодня одолеть свою противницу. А у Аилессы появился бы шанс на победу.

Слезы наворачиваются у меня на глазах, но я заслужила эти слова.

– Обещаю, я отправлюсь на охоту, matrone. – Мне следует преодолеть угрызения совести по поводу убийства животных. – Но сначала… прошу, позвольте мне помочь подруге. Позвольте отправиться со старейшинами.

– С одной-единственной благодатью огненной саламандры? – Взгляд Одивы скользит к крошечному черепу на моем ожерелье. – Ни в коем случае.

Все семь старейшин выходят во двор, чтобы выбраться из замка. Их кости благодати ярко поблескивают в лунном свете. Венок из оленьих рогов Роксаны. Ожерелье из змеиных ребер Дольссы. Серьги из кости крыла стервятника Милисенты. Кулон из лисьего позвонка Пернелль. Гребень для волос из черепа угря Надин. Колье из кабаньей челюсти Шанте. Браслет из волчьих клыков Дамианы.

Я подавляю желание спрятать свою жалкую кость благодати, когда они устремляются к туннелю, ведущему к выходу из Шато Кре.

– Прошу, matrone. Ведь это я сегодня была с Аилессой. И видела, на что способен ее amouré. Думаю, он со своими сообщниками изучал Леурресс. Они знали, что нужно делать. Что, если они похитили Аилессу? – Как бы ужасно это ни звучало, останется надежда, что она еще жива. – Что, если старейшины не смогут найти ее?