– Я тебе предлагаю о милой девчонке поговорить, а ты мне про усатого дядьку.
Пока Дима смеялся, Паша смотрел на дверь. Ему вдруг очень захотелось, чтобы вошла Надя, которая всегда как лебедь вплывала в комнату, каким-то странным образом на уровне энергии заявляя о себе. Меркли все, если Надя просто стояла рядом. Раньше Паша не обращал на это внимания, а теперь припоминал, что на любой школьной линейке первой, на кого падал взгляд, была Надя, даже если она стояла позади всех.
– А ты что-то про нее знаешь? – услышал Паша вопрос.
– Про кого?
– Ларин, ты меня уже раздражаешь. Про Веру, про кого еще.
– Ничего я о ней не знаю, – буркнул Паша и снова потянулся к учебнику. Вдруг его осенило: – Погоди-ка! Она тебе нравится, что ли?
Дима пожал плечами и поднял вверх брови:
– Да как тебе сказать…
– Лучше не говори, я и так из-за этого конкурса научного на нервах перечитал все, что можно, про работу мозга во время влюбленности, не хватает мне еще угнетающих мыслей по поводу твоей неуместной симпатии, которая мне эксперимент может завалить.
– Да ладно тебе, Пашка, если вопросы работают, то про Веру я забуду в два счета, – беспечно сказал Дима, а про себя подумал: «Как ее можно забыть?» – Ладно, давай продол- жим.
И они на несколько часов погрузились в историю России.
Глава 8
Бодрой походкой Надя вошла на кухню и расцеловала обоих родителей в щеки. Последние несколько дней она чувствовала себя счастливой: папа разобрался со своими делами и рано приходил домой, а мама, окрыленная новым положением, была нежна со всеми домочадцами как никогда. Теперь их большая квартира снова начала походить на приют спокойствия, уюта и вдохновения.
– Блинчики, Надюш? – спросила мама.
– Нет, я овсянку, спасибо.
– Блинчики-то со сгущенкой. – Папа поиграл бровями.
На секунду Надя соблазнилась лакомством, а потом упрямо сказала:
– Ольга Николаевна просила придерживаться балетной диеты, скоро выступление финальное.
– Ну и ладно, – сказала мама, вставая из-за стола и разливая всем чай, – летом налопаешься мороженого зато.