Илья стал оглядывать комнату.
– Ты давно играешь? На пикнике у тебя здорово получалось, – он кивнул на гитару.
– Класса с седьмого. Заявила при всех, что умею, хотя это было неправдой. А мне и сказали, что тогда в спектакле школьном буду играть. Пришлось учиться. Пару недель посидела до ночи после школы и нормально, уловила, как это делается. А ты умеешь?
– Да, меня папа научил. Но я хуже играю, чем ты. Аккорды самые банальные знаю только.
Леле показалось странным, что Илья упоминает отца, а тот уже мертв и давно лежит в могиле. Страшная и неправильная эта смерть.
– Сыграешь? – попросила она.
– Да ты что! Никогда! – улыбнулся он. – Пощади мое самолюбие.
Леля не стала настаивать. Илья сел в кресло и взял блюдце с пирогом. Филя поменял положение так, чтобы положить морду Илье на ногу.
– Всегда хотел собаку, – сказал Илья.
– Филя с нами всю мою жизнь. Он совсем старенький, – Леля положила руку на макушку пса. – Недавно возили его к ветеринару, сказали, что он уже почти ослеп. Видишь, у него глаза белые и будто с дымкой.
– Очень жаль, – Илья погладил Филю и случайно коснулся пальцев Лели.
Приятное волнение пробежало по ее рукам и уютно осело в покрасневших щеках.
У половины класса не было урока, потому что заболела Анна Романовна. Илья и Леля, помня, что им все равно сидеть в школе и ждать репетиции, выпросили на вахте у подозрительной тети Мани ключи от актового зала, чтобы прогнать еще раз сцены, которые получались у них хуже других. Но репетировали они лишь несколько минут, потом серьезный настрой сменился шутками и смехом. Ради забавы они схватили указки и стали фехтовать. И точно так же ради забавы Леля повторила реплику Принцессы:
– Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны.
– Небезразличен, это очевидно, – вдруг сказал он с улыбкой, но пронзительно серьезно.
Леля не смогла отшутиться:
– Очевидно…
Илья почти коснулся ее губ своими, когда они услышали:
– Нет, я не поняла! Вы для чего ключи взяли, чтобы чем заниматься?! А?! Вот скажу я все Сергею Никитичу, мало не покажется!
– Тетя Маня… – вздохнул Илья.