Ты доигралась, котенок

— Возможно, вы, Алан Рудольфович, — веду пальчиком по твердому прессу, чувствую, как он подрагивает. Спускаюсь ниже, туда, где сейчас все хорошо стоит перед моим взором.

Обхватываю основание, чувствую, какой он все же большой. Ведь я не могу даже соединить пальцы в кольцо. Тяну вверх, прямо к головке, которая уже поблескивает от смазки. Слышу его рык, когда касаюсь ее, растирая. Чувствую, что сама начинаю течь от этого действия.

— Соня! — все же не сдерживается Алан, рыча.

— Не отвлекайте меня, Алан Рудольфович, раз не хотите говорить, — делаю вид, что мне не интересно.

Все мое внимание сосредоточено на его члене. Я отодвигаюсь, спускаясь ниже. Рот наполняется слюной. Да, я хочу сделать именно это: взять его в рот.

Помогаю себе рукой, опять сжимая член у основания, чувствуя, как он дёргается. А потом языком касаюсь солоноватой головки. А это приятно, и даже очень.

— Котенок, давай ты освободишь меня, — уже не угроза, а предложение.

— Нет, Алан Рудольфович, вы упустили свой шанс, — да, чувствую себя настоящей садисткой.

Беру его в рот насколько могу, начиная работать языком, проходясь по всей длине, по крупным венам. Руки спускаются ниже, к яичкам, беря то одно, то другое, немного сжимая. Слышу ответный рык и лязг металла.

— Соня! — опять этот властный тон, от которого внутри все сжимается, а клитор начинает пульсировать только от его слов.

— Тише, Алан Рудольфович, — говорю я как ни в чем не бывало. А потом приподнимаюсь.

Плюс этого комплекта в том, что трусики такие крошечные, что я просто отодвигаю черную полоску. Приподнимаюсь, а потом тихонько начинаю насаживаться на него. Вбирая внутрь, чувствуя, как он растягивает меня. Когда он полностью во мне, то начинаю привставать, и так каждый раз, растягивая удовольствие. Но Алану это совершенно не нравится.

— Быстрее!

— Не мешайте мне получать удовольствие, — продолжаю эти действия, трогая свою грудь, пощипывая соски. Закрываю глаза, представляя, как бы это сделал Алан. Грубо. Яростно, не щадя. Поэтому мои действия становятся тоже резкими. Не выдерживаю, начинаю стонать.

И тут словно спускаю его с крючка. Опять звон металла, и я ощущаю сильные руки на своих бедрах. Меня резко переворачивают так, что я оказываюсь лицом к постели.

— Все, ты доигралась, Котенок! — рычит он.

Один грубый толчок, и мужчина во мне. Сразу же начинает быстро вбиваться в меня. Наматывает волосы на кулак и прижимает при этом мою голову к подушке, не давая пошевелиться. Грубо имея. Мне нравится это. Я практически кричу. Ощущая, как он глубоко. И как мне нравится, когда Алан именно такой! Злой. И эту злость вымещает именно так.

Прямо вижу картину со стороны, как он вбивается в меня сзади. Слышу, как скрипит наша кровать. Звук влажных, потных тел, его дыхание и мои стоны…

— Я был глупым юнцом, который верил в искреннюю любовь! — рычит он, сжимая мои бедра практически до синяков. — Она была девочкой с параллельного курса. Я был беден и поэтому мог предложить ей только свою романтику. Она согласилась, я влюбился, а она бросиламеня, сказав, что лимит ее времени на нищебродазакончился. Растоптала мои чувства. Вот и вся правда!

Я слышу это, и мне одновременно хочется плакать и радоваться. Потому что я еще сильнее начинаю любить его. А еще я испытываю самый крышесносный оргазм в жизни. Физически и морально. Когда он берет меня за скулы, впечатывая в свою грудь, тянет лицом к себе.