Сахар на обветренных губах

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я тоже соскучилась, сестрёнка, — обняв её, я долго прижимала её к себе, пока она не успокоилась.

— Можно я с тобой уйду? — попросилась она.

— Я тебе, блядь, уйду! — рявкнула мама, тут же с топотом вышедшая из кухни. В её глазах сверкали молнии, направленные точно на меня. — Ты у меня мужика уже забрала! Теперь за дочку взялась?! Вали отсюда! Собирай шмотки и вали!

Наверное, мама была бы рада ударить меня грязным вафельным полотенцем, что было у неё в руках, но она понимала, что я уже выросла настолько, что вполне могу ввязаться в равную с ней драку. Поэтому ей не осталось ничего, кроме размахивания руками в стороне.

— Пойдём, Кать. Поможешь мне собрать вещи.

Не разуваюсь, я повела вновь расплакавшуюся сестру за собой в комнату.

На том месте, где лежал труп, сейчас лежал коврик из моей комнаты. Очевидно, не смогли отмыть кровь. Это место я обошла по дуге, до сих пор четко видя перед глазами картинку того, как здесь лежал мертвый человек.

В моей комнате всё осталось нетронутым. Я усадила Катю на кровать, взяла рюкзак, закинула в него ноут с зарядкой и сразу набросала в него самых необходимых вещей. Немного подумав, взяла ещё и пакет, чтобы сложить в него весеннюю обувь.

Неизвестно, когда я смогу позволить себе обновки.

Присев напротив Кати, я обхватила её прохладные ручки и заставила посмотреть на меня.

— Слушай внимательно, Катюш, — начала я шёпотом, слыша, как мама на кухне гремела посудой. Катя сразу собралась и подалась ко мне. — Сейчас я не смогу забрать тебя, потому что мама сразу всё поймёт. Но завтра после школы я заберу тебя, и мы побудем у меня в новой квартире. Хорошо? Только маме ни слова, ладно?

— Ладно, — кивнула Катя. Её настроение заметно улучшилось. Она сама быстро-быстро утёрла слёзы со щек и, резко подавшись ко мне, обняла за шею. — Я люблю тебя. Никогда больше не бросай меня, — шептала она в плечо.

Маленькая, худенькая, почти невесомая.

— Я тебя никогда не брошу. Ты же знаешь. И я люблю тебя сильнее. Не плачь, хорошо? — теперь уже я была готова реветь. Хотелось вот так же, как обнимаю, унести Катю с собой и никогда больше не возвращать сюда, где нам обеим было плохо. Но я понимала, что сейчас мама находится в той ненависти ко мне, при которой в лёгкую напишет на меня заявление в полицию, обвинив в том, что я похитила её ребёнка.

Мне нужно ещё немного времени. Нужно подумать, как повернуть всё так, чтобы Катя осталась со мной, и за это не было никакого преследования.

Я уже читала про доверенность на ребёнка, но она возможна только с согласия матери. А мама на это точно не согласится. Если только со временем, когда её злость за отчима осядет.

Пока я чувствую себя так, будто оказалась в тупике.

— Мама тебя не обижает? Не бьёт?

— Она только говорит, чтобы я сидела в комнате и не мешала ей.

— И ты целыми днями сидишь в комнате?