Сахар на обветренных губах

22
18
20
22
24
26
28
30

Взяв два батончика, как просила Катя, я обернулась и наткнулась на Колесникова, который сгребал с полки все шоколадки «Алёнка».

— Что? — захлопал он невинно длинными ресницами под густыми бровями. — Я слышал, что вы в эти дни поглощаете сладкое тоннами.

— Где слышал?

— В… тик-токе, — заявил он с таким видом, будто почерпнул сию информацию из научного источника.

— М-м, — протянула я многозначительно. — Только мне вполне хватит и этого, — показала я два маленьких батончика в своей руке.

— Да, конечно, — фыркнул Вадим самоуверенно. — Из тебя ведро крови будет неделю вытекать, а ты хочешь сказать, что тебе для этого фонтана хватит пары батончиков? Ты мне-то не рассказывай.

«Алёнки» в магазине не осталось вообще.

На кассе Колесников вывалил всё это богатство перед кассиршей и не поленился подмигнуть даже ей.

— И две пачки сигарет, — добавила я к своей покупке.

— Ты куришь? — разочарованно посмотрел на меня Вадим.

— Это для отца. Мне пришлось ему соврать, что иду в магазин, а не на свидание, как выяснилось.

— Ну, тогда ладно, — облегченно выдохнул Колесников и продолжил свои легкие приплясывания. Будто у него в голове была открыта вкладка с музыкой, под которую он единолично зажигал, пока все пребывали в своём унылом сером мире.

Кассирша озвучила мне сумму и, получив от меня информацию о том, что я по безналу, ввела сумму в терминал. Вперед моей, над экранчиком появилась карта Колесникова.

— Зачем? — возмутилась я.

— Просто, — отмахнулся он и обратился к кассирше. — И пакет. Вон тот, с цветами.

Он расплатился, закинул все шоколадки в подарочный пакетик и пошёл следом за мной из магазина.

— Я переведу тебе по номеру, — произнесла я, подходя к машине.

— Я обижусь, Алён, — серьёзно изрёк Вадим.

— Думаю, я смогу это пережить.

— Алён, — с нажимом произнес мое имя парень, преградив путь. — Я не шучу.