Прикосновения

— А давай один раз сыграем, — предлагаю я, наслаждаясь тактом шагов дяди, тем, что он рядом. — Ну, один разочек, всего один, такой малюююсенький. При малюсенький.

Я вижу, по дернувшемуся уголку рта, что он почти согласен. Когда он так делает, то соглашается на мои просьбы.

— Кажется, ты прошлую не доиграла? — вспоминает он, улыбнувшись.

— Фу-у-у, там все.

— Разве?

— Не интересно.

Обнимаю его за шею и, подлизываясь, тыкаюсь носом, прижимаюсь сильно, насколько есть сил. Чувствую кожей его щетину, запах, жар.

— Дядя, в два хода шах и мат.

— Да, не уже ли? А я видел там иные варианты.

Его руки прижимают крепче, и я чувствую, как тело сотрясается от смеха.

— Одну новую, ну вот такую, — отрываясь, показываю пальцами два миллиметра.

— Детский мат?

Закатываю глаза, ну что я маленькая? Зачем мне хоть детский, хоть дурацкий.

— Быстрые шахматы, — поясняю я свою задумку.

Мы почти у комнаты. Заходим внутрь. Нянька все приготовила ко сну и видимо вывела меня пожелать спокойной ночи отчиму и не пожелала. Зато я увидела дядю Ниршана. Последние месяцы он бывает у нас реже, и я соскучилась.

— Пять минут, на умывание и пижаму. Если не успеешь, играть не буду, — сообщает дядя, а сам садится к шахматному столику и расставляет фигуры.

Так я и поверила. Сияю, как солнечные лучи на воде.

— Я быстро, — хватаю ночнушку и скрываюсь в ванной.

Спустя пять минут, я плюхаюсь в широкое кресло, стоящее под углом к креслу дяди и вытягиваю босые ноги на его бедра. Под спиной гора мягких подушек. Перед глазами нетронутая шахматная партия.

— Черные!