Никита подсаживается чуть ближе и взволнованно покусывает губы. Наверное, он и правда сейчас меня поцелует.
Несколько мгновений парень мнется, не осмеливаясь на отважный поступок, и я решаю ему немного помочь. Прикрываю глаза и подаю лицо чуть вперед. Никита тут же разгадывает мои сигналы и наконец касается своими губами моих.
Наш поцелуй напоминает море в момент штиля: тихий, неторопливый, размеренный. Нет в нем умопомрачительной страсти, стихийных эмоций и сладостного нетерпения. Но процесс все равно довольной приятный. Расслабляющий и успокаивающий.
Мы с Никитой гуляем до самого вечера, а затем он провожает меня домой. На прощанье опять целует, и я ухожу от него с легкой душой. Как же все-таки здорово кому-то нравится, быть желанной, получать цветы и внимание. Всю жизнь мечтала о таких вот отношениях: настоящих и спокойных.
Вчера был просто ужасный день! Пришла на работу в послеобеденную смену и была вынуждена обслуживать не кого-то там, а Дениса и всю его ненавистную компанию!
Они как назло сели за мой столик, а когда я попыталась поменяться с другой официанткой, меня услышала управляющая и заявила, что я веду себя непрофессионально и что гостей за своими столами я должна обслуживать сама.
Денис был вместе со своей длинноногой блондинкой, которая во время заказа из меня все соки выжала! "Это не хочу, это не буду," - так и подмывало зарядить ей меню по башке, чтобы выбить из нее всю дурь, но я лишь вежливо улыбалась, потому что в целом работа в кафе мне нравится и лишаться ее совсем не хочется.
После того случая, когда Денис нагнал меня в коридоре и сказал, что я круто выступила, я и так сбита с толку. Он вдруг резко вспомнил о моем существовании и пытается быть милым, но зачем?
А ситуация в кафе запутала меня еще больше. Рейман был единственным, кто вел себя уважительно, даже вступился за меня перед своей девушкой, а в конце оставил просто неприлично большие чайвые. Такие, которые я получаю за неделю работы от всех клиентов вместе взятых.
Его поведение в последнее время не на шутку меня тревожит. Помимо всех этих событий, он еще и смотрит на меня как-то странно: слишком внимательно, слишком пристально. Будто взглядом хочет пристрелить... Или раздеть. Даже не знаю, что было бы лучше.
В любом случае его повышенное внимание меня совсем не радует. Наоборот, я чувствую проникающее под самую кожу смущение и дикое волнение, которое сковывает меня по рукам и ногам каждый раз, когда он на меня глядит. Я бы хотела иметь какой-нибудь щит, чтобы отгородиться от его испепеляющих глаз, чтобы жить спокойно. Или чтобы он просто игнорировал меня, как в первые дни учебы, а не вот это вот все...
Последней парой у нас физкультура. Мы с Белкиной нарезаем круги по залу, обсуждая мое последние свидание с Никитой, на котором он подарил мне плюшевого медведя.
- Какой Сафронов все-таки душка, - мечтательно тянет Ксюша. - А мой бывший, Алтуфьев, за все месяцы, что мы встречались, кроме непонятной копилки и скромного веника чахлых гортензий, ничего не удосужился подарить!
- А чем плохи копилка и гортензии? - удивляюсь я.
- Да на кой черт мне копилка? - восклицает Белкина. - Я же не десятилетка, чтобы монетки собирать!
- Ну плюшевый медведь тоже не ахти какой практичный подарок, - замечаю я.
- Да, но это хотя бы романтично! - возражает подруга. - А копилка в виде жабы - это просто издевательство какое-то!
- Смирнова, Белкина! - прерывает нас голос физрука. - Вы языками чесать сюда пришли или заниматься?!
- Заниматься, конечно, Виктор Палыч, - лучезарно улыбается Ксюшка.
- Смирнова, ты кудри-то собери, чай не в парикмахерскую пришла! Мешаться же будут!