«Только я сделала это не из-за твоего глупого вранья. Я не могла допустить, чтобы ты погиб, ведь я люблю тебя…»
- Ничего не понимаю, - пожаловался он, обхватив голову руками. – Только чувствую, будто мы говорим на разных языках.
- Это из-за шока, наверное, - предположила я. – Все в порядке, Мих. Шел бы ты… к отцу, например. Твое желание исполнилось, о чем еще мечтать!
Зря я думала, что нет ничего хуже ложного признания в любви. Сейчас, когда Мих сидит рядом, мне еще хуже. Еще больнее.
Может, сбежать первой? Папа сказал, я могу вернуться домой в любой момент, даже если не закончу учебу. Это позорное бегство от проблем, но я устала притворяться, что все замечательно.
- С тобой что-то не так, - упрямо произнес Михаэль. – Что, Райа? Почему ты не хочешь поделиться этой болью?
- Зачем? – Я взглянула на него удивленно. – Зачем тебе моя боль? Ты не сможешь помочь. В бутылке с моей памяти слетел блок, поставленный родителями несколько лет назад. Когда-то меня украли и мучали кошмарами в подвале. Вот и все.
Я удачно вспомнила о похищении. Получилось вполне убедительно, это должно успокоить Михаэля.
- Кошмар! – выдохнул он, бледнея. – Райа, малышка моя, я и не предполагал, что ты пережила такое…
- Малышка? – хмыкнула я. Горло сдавил невидимый обруч. – Мих, тебе не идет сострадание. Скажи уже, что я цыпа общипанная, и уходи.
Он встал, и сердце сжалось от новой волны боли.
- Ты все время меня гонишь. Хочешь, чтобы я ушел?
- Да, хочу! – выкрикнула я. – Уходи!
Зажмурившись, я закрыла ладонями уши, чтобы не слышать звука удаляющихся шагов.
«Прощай, Мих…»
Глава 40
С Райаной происходило что-то странное. Шок, не иначе. Конечно, она сильно испугалась, очутившись в бутылке, а после – дурацкое признание, оборот. Ах, да! Еще и Аралим.
Встреча с отцом волновала меня куда меньше, чем состояние Райаны. К счастью, он не ждал объятий, понимая, что мы, фактически, чужие друг другу, и легко согласился отложить разговор, когда я заявил, что не оставлю Райану одну. Но успокоить рыжулю оказалось сложнее, чем я предполагал. Она словно возвела вокруг себя стену, и все мои попытки разбивались об нее вдребезги.
Никакого терпения не хватит!