Отхожу на минутку, заглядываю в чат.
— Что там у тебя?
— Я выключила телефон, ты же знаешь, дочка в соцсети теперь написывает.
— Что хочет?
— Поговорить.
— Что-то случилось у нее?
— Да нет, не думаю. Новость о внезапно появившемся отце ее взбудоражила… Позвонила, с претензией, мол, почему я скрывала, что ее отец жив. У нас бабушка с малолетства ей в голову вбила, что папа давно мертв…
— Значит, закрывай чат, можешь какой-нибудь музыкальный канал фоном включить, пусть брынчит, пока мы болтаем.
Я немного медлю.
— Ну, что? — интересуется Яна.
— Совесть мучает.
— Да чтоб ее! За что тебя совесть мучает?
— За то, что я не хочу сейчас говорить с Миланой, а она ведь моя дочь. Игнорирую ее, вот и совестно. Откровенно говоря, я ужасно паршивой матерью себя чувствую, если допустила все это… Теперь вот игнорирую.
Яна усердно выкручивает пробку из бутылки вина, на съемной квартире у меня нет бокалов. Подруга разливает вино по чайным кружкам.
— Ты изо всех сил старалась, как могла. И если ты — плохая мать, то она — дерьмовая дочь. Почему ее совесть не съела?
— Не знаю. Потому что на ее стороне поддержка? Мама, папа… Ну, папа, как всегда, за мамой, чтобы она мозг не клевала.
— Но это же неправильно. Нахалка к твоему мужу в трусы залезла. Извини, она уже взрослая и способна сама отвечать за свои поступки. Хватит маяться. Закрывай переписку. Иначе так и будешь вздыхать и киснуть! Довольно…
— Может быть, ты права.
— Да так и есть. Вот скажи, ей угрожает смертельная опасность? Она в беде? На улице? Болеет?
— Да нет, конечно же. Слава богу, что ничего такого.