В чужом теле

- Вот вам, пегасам, хорошо – вы дома! – я всхлипнула, и продолжила заплетающимся языком. – Я тоже домой хочу. Там Федор скучает… наверное. - Вспомнила, что в том мире меня больше нет в живых, и слезы потекли в три ручья. Размазав их по щекам, шмыгнула носом, и решила пояснить «двум» внимательным слушателям причину своих рыданий: - Я ведь умерла там. А дети остались. Как они будут без меня? Ну и что, что взрослые? Детям в любом возрасте нужна мать. – я перешла на диалог с самой собой. Причем второе «Я» общалось со мной исключительно мысленно, время от времени подкидывая вопросы.

– Вот как мне теперь жить? А, лошади?

«Лошади» в ответ молчали, выпучив глаза, а я, махнув на них рукой, продолжала: – Я ведь понятия не имею ни где я, ни – кто. Я даже имени её, то есть своего… или моего? А… неважно… все равно – не знаю. И вообще ничего не знаю. Всё тут такое странное. И вы ещё… крылатые. Вы понимаете, что вас не должно быть в реальности? Вы только в сказках сус… суш… в общем, бываете…

Вслед за стадией откровения, наступила другая стадия: уютно свернувшись на траве калачиком, и побормотав что-то под нос, я пару раз храпнула, и погрузилась в глубокий сон.

Проснулась от детского визга. Открыв глаза, не сразу сообразила где я, и почему вокруг пахнет мокрым пером. Проморгавшись, поняла, что лежу на траве, укрытая огромным крылом. Повернулась: пегас лежит рядом, вытянув шею и прикрыв глаза.

- Спишь что ли? – поинтересовалась я у соседа-одеяла. Тот открыл один глаз, и покосился в мою сторону. А еще – фыркнул. Означало ли это: «Вот еще!» или ему просто не понравился запах свежего перегара, которым от меня вне всякого сомнения разило, осталось загадкой. Я нащупала майку, долго вошкалась натягивая, и когда, наконец, справилась, на четвереньках выбралась из-под крыла.

В речке резвилась ребятня. Это сколько же я проспала? Посмотрела на небо – солнце давно прошло зенит. Села. Зевнула. Почесала затылок. Обнаружила, что волос подсох и стал похож на паклю, и вспомнила про «шампунь». Жидкость уже была мутной и немного загустела. Класс! Теперь можно нормально помыться.

Попыталась встать. Выяснила, что хмель до конца не выветрился, так как меня слегка покачивало. Вот это продукт! Сногсшибательный во всех смыслах. Пегас уже успел подняться и наблюдал за моими корявыми попытками занять вертикальное положение. Подошел поближе, как бы предлагая поводья в помощь. Уцепилась, поднялась. Прихватив бутыль, побрела к воде. Представляю, как это смотрелось со стороны: лохматая, заспанная, а значит опухшая, с пузырем в руках, из одежды только трусы и майка, еще и пошатываюсь. Пьяный конюх, не иначе.

Зашла по колено в воду. Осмотрелась. Ребятни было немного – человек пять, но при них мыться как-то не комильфо. Направилась в сторону кустов.

- Прикроешь? – обратилась к коню, который неотступно следовал за мной, увлекаемый поводом. Тот согласно кивнул, и немного отступив, отгородил меня крылом от любопытных глаз малышни. Вряд ли они глазели на меня, их скорее пегас привлекал, но за «ширмой» мне было спокойнее.

Стянув майку и закинув «ширме» на шею, я зашла чуть глубже и окунулась с головой. «Ширма» переместилась вслед за мной. Удобная штука! Намылившись, насколько позволил уровень воды, принялась интенсивно натираться. Когда услышала заветный хруст чистого тела, всунула бутыль с шампунем, до этого дрейфующий рядом, в зубы коня – чтобы не потерять. Тот опешил от такой наглости, но выплёвывать «каку» не стал. И поплыла на глубину, смывать пену. Поныряв до полного смывания мыльной субстанции, ещё немного поплавала – чтобы наверняка, и направилась к берегу. Выбралась в кусты. Пегас опять прикрывал меня от посторонних глаз, стоя по колено в воде. Сняла трусы и хорошо отжала. Услышала, как рядом что-то плюхнулось. Обернулась. Оказывается, это бутыль выпал у коня изо рта. Но рот так и не закрылся.

- Смотри, чтобы не уплыл, — скомандовала я, и, как ни в чём не бывало, натянула нижнее бельё. А чего стесняться? Он меня уже втакомнепрезентабельном виде видел, что голый зад вряд ли сделает хуже. Надев майку, отжала волосы, скрутила на затылке, и стала выбираться из укрытия. У меня созрел план, который мог приоткрыть завесу окутавшей меня тайны.

Расположившись на траве, достала продукты. Нарезала. Закинула в рот несколько кусочков сыра, чтобы заесть перегар, и прожевав, обратилась к косившейся на мой стол ребятне.

- Кушать хотите?

Те замерли, и неуверенно кивнули.

- Тогда идите сюда.

Ребятишки опасливо покосились на пегаса.

- Он не кусается, - сообщила я, и посмотрев на коня, на всякий случай уточнила: - Ты понял?

Вороной фыркнул так, что я почувствовала себя дурой. А потом сделал шаг к «столу» и стырил огурец. Хрумкая овощем, отошел на почтительное расстояние, и замер, наблюдая, прищурив глаза, явно заподозрив меня в том, что я не просто так завлекаю ребятню.

Мокрые и фыркающие ребятишки уже столпились кучкой рядом, не решаясь ничего брать. Я жестом показала, чтобы они рассаживались вокруг импровизированного стола. «Взъерошенные воробышки», шушукаясь и подталкивая друг друга расположились по периметру. Осмотрела своих гостей: две девочки лет пяти – шести, и трое мальчишек чуть постарше. То, что надо. Дождавшись, когда они наелись и осмелели, решила перейти к делу.