Тонкий момент. С одной стороны, ничто не удержит Волконского от обращения «в органы», как говорили в старину. А с другой стороны, стоит ему нарушить слово в таком вопросе, и вести с ним дела откажутся даже мелкие торговые Дома.
— Нам нужен третий цех, — повторил Марат.
— Будет признание — не буду препятствовать, — пожал плечами парень.
Трубин задумался. Он прекрасно понимал, что именно происходит. Собеседник искал основания сохранить за собой («Вернее, уже за сестрой.» — напомнил себе о том, что говорит с живым трупом, мужчина).
— Да, это была наша провокация, — склонил голову он.
Попробуй докажи это в суде. Хоть и сказано было под объективный контроль. Просто никто не будет предоставлять подобную запись. Слишком серьезный урон доя репутации.
— Прекрасно, — улыбнулся Павел. — С этим вопросом мы решили.
Отказываться от своих слов он даже не думал и действительно планировал пропустить «гостя» к станкам. Однако перед тем…
— Теперь поговорим об оскорблении Светланы Волконской, — произнес он.
Прозвучало серьезно. Особенно со стороны того, кому терять-то уже нечего.
Марат развел руками.
— Могу предложить лишь деньги в качестве виры.
Павел нахмурился. Всерьез. Вообще, в вопросах оскорбления госпожи, предложение денег считалось чем-то… не совсем равноценным и достойным. Вроде как дамскую честь меняют на презренное злато.
— Не кажется ли тебе, что… — с легким давлением в голосе начал Волконский.
Однако и этого отчего-то хватило, чтобы Трубин сделал небольшой шаг назад.
— Брат, ты что, с ума сошел⁈ — пробился в эфир возмущенный голос Светланы. — У нас оборотных не хватает! Кассовый разрыв ширится. Нам тысяч двести пятьдесят вообще бы не помешали! Да и…
Дослушивать парень не стал. Общий смысл до него дошел. И цифру он услышал.
— Полмиллиона, — коротко объявил он.
Марат чуток побледнел. Хозяйственная сестренка охнула.
— Десять секунд на решение, — равнодушно подлил масла в огонь. — Девять… Восемь… Семь…