Сама же она себя чувствовала бесконечно старой. Если каждый день наполнен кошмарами, то время тянется невыносимо медленно.
Родители говорили, что она уже родилась такой — вечно орущей от ужаса девочкой. Псевдомагия хлестала в разные стороны, вытягивали энергию окружающих, как пылесос, и трансформировала ее в невообразимые воронки в пространстве.
Много лет Фобия провела в изоляторе. Сквозь толстые стекла смотрела на двух посетителей — мужчину и женщину, — которые приходили к ней каждый день. Динамики искажали голоса, и те звучали механически.
Ни объятий, ни запаха живого человека рядом.
Только голоса из динамиков и люди за стеклом.
Зато в изоляторе было не страшно.
Сейчас, сидя на кровати в бараке, Фобия изо всех сил — так, как учил ее психиатр, — вспоминала безопасность своего изолятора. Светлые стены. Уютную мебель. Мягкое освещение. Толстые стекла. Все опасности там, снаружи. Здесь — безопасно. Здесь — стерильно. Все монстры под контролем.
Фобия держалась на самой границе. Она физически ощущала, как жадные щупальца осьминога внутри нее чуть подрагивают, готовые в любой момент сорваться, сминать и хватать чужие силы, заглушать ими, как обжора едой, расползающийся внутри ледяной ужас. Липкий. Омерзительный. Зловонный и темный, как болотная жижа.
— Прекрати, — резкий окрик заставил Фобию вздрогнуть. Дежурный по лагерю в комнате, наполненной девчонками, смотрелся чужеродно.
— Отдай мне непроницаемое одеяло, — приказал он.
Фобия молчала, неподвижная под его взглядом. Взгляд был тяжелым, немигающим, злым. Обветренное лицо пересекали многочисленные шрамы. Неоднократно переломанный нос. Верхнюю губу разрывала ниточка застарелого ранения. Полуседая щетина скрадывала худые щеки, широкий упрямый подбородок.
Он был похож на матерого убийцу.
— Если я отдам одеяло, — сглотнув, сказала Фобия, — мне будет труднее держать себя в руках.
— Я знаю.
Но она все медлила, страшась выпустить из рук единственную от окружающего мира — и этого самого мира от нее.
— Быстро! — рявкнул дежурный, и Фобия в последнюю секунду удержала радостно рванувшие на свободу махровые щупальца.
— Вы меня пугаете, — пробормотала она. — Мне нельзя пугаться.
Она неохотно встала, начала скатывать одеяло. Без него Фобия чувствовала себя обнаженной, дышать становилось все труднее. В бараке с ней было пять человек! Целых пять! Четверо невозмутимых девушек, примерно одного с нею возраста и злобный, немигающий человек, похожий на убийцу. Фобия никогда еще не была в помещении, настолько заполненной другими людьми.
Воздух рвано покидал ее легкие, а того, что заново наполнял их, не хватало. От надвигающегося приступа ужаса кружилась голова, сохли губы, к горлу подкатывала привычная тошнота.
Но человека, похожего на убийцу, Фобия боялась сильнее, чем расставания с безопасностью своего одеяла.
ebooksa