Антон прав: ну не создана я для адюльтеров.
Подумав так, я решительно толкнула дверь в «Мулен Руж».
А гори оно все синим пламенем.
– Вы бронировали? – ко мне немедленно подскочила девушка-администратор в шляпке с цветами и в коротко-пышной варьетешной юбке.
– Бронировала, – мрачно подтвердила, – на Антона. Последние цифры телефона – 0671.
– Я вас провожу. – Заглянула в планшет, разулыбалась.
Причудливое было место. В общем зале со столиками девица на сцене исполняла цыганский романс.
Недобро усмехаясь, я поднялась за администратором по лестнице на второй этаж, полукругом опоясывающий общий зал. Здесь были отдельные кабинки для тех, кто желал совершать возлияния без свидетелей.
– Следующая дверь, «Монмартр», – проинформировала меня администратор и испарилась, взметнув на прощание юбками.
Слова «Очей черных» настигли меня и здесь: «Ох, недаром вы глубины темней. Вижу траур в вас по душе моей. Вижу пламя в вас я победное, сожжено на нем сердце бедное».
Хорошо исполнительница пела, с надрывом.
Я постучала в дверь и сделала шаг назад, оставив себе пространство для маневров.
Если бы я собралась на свидание… ну, с кем-то, кто не был братом мужа, то наверняка не обрадовалась бы таким гостям. Возможно, я бы даже буянила.
Антон вышел, и я не сразу поняла, что с ним не так.
Батюшки мои, да он же пил! И это не было похоже на утреннее веселое Алешино опьянение.
Это было похоже на то, что Антон принимал на грудь в одиночестве и печали.
Он не стал приглашать меня внутрь, наоборот, закрыл дверь за своей спиной.
– И что будешь делать дальше? – спросил устало.
– Зайду поздороваться? – предположила я с вызовом.
Обычно аккуратная прическа Антона растрепалась, и несколько прядей падали ему на лоб. Ворот рубашки был расстегнут. Он стоял расслабленно, сунув руки в карманы брюк, смотрел на меня без злости – скорее, с любопытством.