К его удивлению. Гиацинта ждала его в одиночестве.
— А ваша подруга Люси?
— Она поспешно уехала сразу после нашего разговора.
Еще одна пташка помчалось к королю докладывать об обнаружении опального, но все еще великого генерала.
Сверкая бриллиантами, Гиацинта сидела напротив него через длинный стол. Количество еды на её тарелке не уменьшалось.
— Вы решили голодом себя затравить? — спросил её Трапп.
— Я худею, — ответила она равнодушно. — При следующей встрече с Джонни мне необходимо выглядеть страдающей и печальной. Нелепо, если я буду излучать деревенское здоровье и сверкать жизнерадостными щеками.
— Нелепо, если вы протянете ноги так и не добравшись до своего ненаглядного Джонни. Кстати, вы что же, собираетесь сразу нестись во дворец и высокохудожественно терять там сознание?
— Ну конечно нет, сначала надо оглядеться, понять что к чему.
— В таком случае поешьте нормально. Успеете еще стать скелетом.
— Думаете? — горгона задумчиво посмотрела в свою тарелку и нерешительно положила в рот ломтик говядины. — А какие женщины вам нравятся, Бенедикт?
— Легкие, — ответил он, не задумываясь. — Нормальные.
— Как холодно. Вы кажетесь достаточно простодушным, чтобы женщины рвали вам сердце в клочья.
— Ну перестаньте, дорогая. Вам вовсе не к лицу все эти задушевные разговоры. Что вы знаете о разбитом сердце?
— А вот знаю, — возразила Гиацинта упрямо.
Трапп промолчал, не имея ни малейшего желания продолжать эту тему.
— Бенедикт. Бе-е-енедикт! Бене-е-еди-и-и-икт!
— О, господи, Гиацинта.
Круглая и яркая луна освещала её бледное лицо. Несмотря на глухую ночь, горгона была полностью одета в простое и удобное платье, волосы заплетены в косу.
— Что стряслось? — он даже испугался.