Вечер выдался теплым, но не душным. Было бы приятно прогуляться, только сейчас не до прогулок. Об этом я думал, направляя автомобиль в ворота дома. Оставил его у дверей, вошел в дом, прошел в гостиную - и вдруг понял, что вокруг стоит неестественная тишина. Где слуги? Они не встречали меня в дверях, конечно, но обычно их присутствие угадывалось. Или же наверху ходила сиделка отца. А тут - тихо.
Возможно, подняла голову паранойя? А возможно, похожие случаи недавно? Когда тишина становилась предвестником больших неприятностей. Я протянул руку к светильнику за дополнительным освещением, когда меня вдруг ударило в спину. Я пролетел несколько шагов, упал на пол и ударился головой. Как глупо! Звезды посыпались из глаз, когда меня подхватили и усадили в кресло. Попробовал обернуться, но почему-то не мог. Какая-то магическая печать? В чем дело?
- Не дергайся, - услышал голос отца, и Клод эо Тайрен, вполне себе на ногах, разве что опирался на трость, подошел ко мне.
Я все-таки дернулся, и к горлу прижали что-то острое. Я не видел тех, кто на меня напал. Только чувствовал руки, удерживавшие меня, и от этого было мерзко! Хотелось разорвать на части всех, кто устроил этот фарс.
- Не советую. - Отец покачал головой. - Ты умрешь раньше, чем дернешься, даю слово. А так, может, еще поживешь.
И кивнул кому-то, стоявшему за моей спиной. Острый предмет оказался иголкой, которая воткнулась в мою шею. Что за новости? И вдруг боль прошила тело. Такая острая, словно с меня живьем сняли кожу. Что бы мне ни вкололи, оно быстро распространялось по венам, заставляло задыхаться, биться, пытаясь вырваться, но меня держали крепко.
- Подожди, скоро пройдет, - сказал отец, подвигая стул и садясь напротив. - И не пытайся сопротивляться. В доме только мои люди. Увы, мою милейшую сиделку пришлось убрать. Слишком много она видела. Остальные... Остальные отдыхают, скажем так. Хотя я, конечно, сменю прислугу.
А я бился в агонии. Слова этого ненормального долетали, будто сквозь вату. Кажется, я кричал, потому что горло засаднило.
- Неприятно, да, - задумчиво говорил дражайший родитель. - Но уж потерпи, ты взрослый мальчик.
Действительно, боль ушла. Я снова обрел возможность дышать, а подручные отца немного ослабили хватку. Я дернулся, пытаясь призвать льва, вот только...
Твоего зверя больше нет, - оценил отец мои потуги. - Сгинул, растворился. Называй, как хочешь. И твоей магии тоже больше нет, Стефан. Ты оказался моим самым большим разочарованием. Я думал, ты сможешь вывести «Общество чистой силы» на новый уровень, а ты связался с сопротивлением, привечаешь в доме эвассонских подонков. Ай-яй-яй.
- Ты псих! - крикнул ему в лицо. - Спятивший старик!
- Возможно. - Отец поправил идеально сидевший на нем костюм. - Зато в моих руках сила и власть, а ты проморгал это, дорогой сынок. Тебе следовало добить меня после ранения, но ты всегда был слабым. Ведомым...
- Неправда!
- Правда. Сколько я обижал тебя? Сколько жал на твои слабости? А у тебя так и не поднялась рука. Что ж, ты сделал свой выбор. Ты не убил меня, я не убью тебя. Тебе уготована моя участь. Калеки, инвалида. И посмотрим, кто из нас будет гнить в своем дерьме, Стефан, ты или я.
Я закричал, стараясь вырваться. Получилось! Отскочил на пару шагов, чтобы понять: меня выпустили специально. Так было забавнее - ай-тере и иль-тере против человека, лишенного магии. Отец не лгал, сила оставила меня. Подкашивались ноги, дрожали руки, а внутри все еще жил вулкан. Но я не собирался сдаваться! Ни за что! Схватил стул, разломал его об пол и вооружился ножкой, обитой металлом. Мне даже никто не мешал.
- Готов? - поинтересовался отец. - Взять его! Только постарайтесь, чтобы выжил. Но если вдруг не получится, ничего страшного.
Не возьмете, твари! Я махнул ножкой от стула, стараясь понять, сколько в комнате противников - перед глазами после непонятной инъекции все плыло, но ни одного нельзя упустить. Пятеро. Их пятеро, и все маги. Глупо обороняться вот так, только я не позволю! Не позволю себе сдаться.
- Стефан-Стефан, кто же сражается против магов деревяшкой? - рассмеялся отец. - В этом весь ты. Вместо того, чтобы заставить весь Тассет преклонить колена, ты вооружился деревяшкой и отмахиваешься от особо надоедливых мух. Все мои дети разочаровали меня, увы, но ты больше всех. Я возлагал на тебя такие надежды!
- Какие? - Я сделал вывод и почти задел своего противника. - Ты всегда меня ненавидел! А если это отцовская любовь, то к Форро ее!