— Хорошо, — ответила я, почти ее не слушая.
— И еще, Полли, ради всех богов, не упоминай, что была обручена с Вейраном. Конечно, всем и так это известно, но чем меньше ты будешь привлекать к этому постороннее внимание, тем лучше.
— Как скажешь.
— Полина! Ты меня вообще слушаешь?
— Слушаю, матушка, — чуть обернулась я. — Улыбаться, не болтать. Все понятно.
Прическа как раз была закончена, я поднялась с кресла и прошлась по комнате. Зеркало отразило тонкую, болезненно худощавую девушку в ярко-зеленом пышном платье, расшитом золотыми нитями. Девушка казалась мне чужой. И это платье, и украшения с изумрудами, и прическа. Кто она — и кто я?
— Поторопись же! — негодовала матушка. — Идем.
Мы спустились на первый этаж. Мысленно я пыталась представить, как привлечь внимание магистра тьмы. Что я о нем знала? Имя? Фернан Кернер. Знала возраст — самому молодому магистру было чуть больше двадцати семи. Самому молодому? Сколько же тогда лет Пьеру? Ведь выглядел он младше. Или же просто никто не знает возраст Пьера? Странно…
— Смотри под ноги! — Недовольный окрик матушки, а я едва не споткнулась о порог. Надо собраться, сосредоточиться. Экипаж полетел по улицам столицы, а я теребила в руках веер. Он трещал и не сдавался.
— Ты поломаешь веер, Полли, — шикнула на меня мать.
И что с того? Я оставила веер в покое и принялась дергать оборки на платье. Это успокаивало. Матушка только возвела очи к крыше экипажа и отвернулась, чтобы не видеть этого безобразия. Она сама выглядела безупречно в ярко-синем платье, украшенном белой с серебром органзой и вышивкой. Наконец экипаж остановился. Здание магистрата располагалось в самом центре столицы. Обычно здесь три магистра встречались за столом переговоров и решали особо важные вопросы Гарандии. А сегодня был устроен праздник. Съезжались экипажи, шумели голоса гостей, доносились звуки музыки. А у меня на глазах были слезы. Я никогда и нигде не чувствовала себя такой чужой, как здесь. Словно меня выдернули из привычной среды и поместили в чуждый мир.
— Полли? Что такое? — Матушка заметила, что я едва не плачу.
— Ничего, — качнула головой. — Соринка в глаз попала.
Конечно, мать мне не поверила, но предусмотрительно промолчала. За эти дни между нами установился хрупкий нейтралитет. Я делала вид, что все в порядке. Она делала вид, что верит мне. И мы обе знали, что бессовестно лжем.
Я вышла из экипажа. Прохладный воздух немного остудил голову. Что делать дальше? Как себя вести? Будь что будет. Я шла за матушкой по дорожке, обсаженной ровно подстриженными кустами. Яркий свет бил в лицо. А мысли разлетались в разные стороны.
Мы вошли в бальный зал. В эту минуту показалось, будто все взгляды прикованы ко мне. Даже музыка будто стала тише, чтобы все присутствующие могли оценить: вот она, невеста убийцы светлейшего магистра. Захотелось спрятаться, по я расправила плечи и продолжила идти вперед, точно не замечая эти ненавидящие взгляды. Пусть катятся в пустоту. Как бы мне хотелось видеть всех их там, где сейчас Анри.
Матушка тут же заметила в толпе знакомые лица, защебетала с подругами, а вокруг меня, казалось, разверзлась пустыня. Мне это не мешало, не заставляло нервничать. Наоборот, успокаивало. Но мое счастье не длилось долго.
— Магистр тьмы Кернер, магистр пустоты Эйлеан, — провозгласил дворецкий, шире распахнулись двери, и в зал посреди воцарившейся тишины вошли двое. Я присела в реверансе, но украдкой все-таки наблюдала за магистрами. Меня интересовал Фернан Кернер, но и Пьера почему-то хотелось увидеть. Пьер не изменил привычке, только длинный балахон сменил на плащ с капюшоном, надежно скрывающим лицо. Фернана же я никогда раньше не видела вблизи. Он оказался выше Пьера почти на голову. Высокий, черноволосый. Его бледное, чуть вытянутое лицо чудилось потусторонним. Не человек, а оживший старинный портрет или статуя. Но больше всего мне запомнились огромные черные глаза. Магистр чуть повернул голову, и на мгновение наши взгляды встретились, а мне стало тяжело дышать. В его глазах клубилась сама тьма.
Снова заиграла музыка, магистры заняли места на возвышении, где традиционно стояли три кресла. Только сейчас на одном из них была наброшена непроницаемая черная ткань. Уже завтра претенденты смогут попытать счастья, чтобы стать следующим магистром света. Мне было плевать, кто им станет. Меня интересовали двое нынешних.
После небольшого музыкального пассажа магистр Кернер заговорил: