Голос слабый, дребезжащий от ненависти, как струна арфы. Я развёл руками и сонно ответил:
– Ага, так сильно хочу тебя снасильничать, что спать лёг в другой комнате. Аппетит нагулять восхотел, наверное. Ложись обратно и спи, а то кровью истечешь, вон видишь на бинтах пятно расплывается.
– Там жарко… – пролепетала она и привалившись к стене сползла на пол. – Пить хочу.
– Сейчас, помогу. – сказал я и двинулся к ней.
Стоило подойти, как она с неожиданной прытью кинулась в атаку, в ладони мелькнул металл. Я небрежно перехватил руку, крутанул, кисть вывернулась, а нож серебристой рыбкой выскользнул из распахнувшихся пальцев. Эльфийка вскрикнув потеряла равновесие и ткнувшись мне в грудь рухнула в ноги. Покачав головой, поднял, на всякий случай заблокировав руки, она начала брыкаться, попыталась вывернуться и перекусить яремную вену. Поняв бесполезность попыток начала браниться:
– Ну давай, безухий! Насилуй! Я же знаю, вам это нравится!
Я покосился на неё, спросил спокойно:
– Так ты полукровка?
Она поперхнулась, личико исказилось в опасном оскале.
– Не твоё дело.
– И то верно. Лежи, утром нам предстоит серьёзный разговор, поверь, как бы не было мерзко это говорить, я на твоей стороне.
Положив её обратно на кровать, сходил к колодцу в подвале и вернулся с полной до краёв кружкой.
– Осторожно, вода холодная.
Эльфийка вырвала жадно вырвала кружку из рук, расплескав по груди половину, я невольно засмотрелся как вода стекает к животу. Жадно присосалась, вода потекла от уголков рта, наконец отняв кружку прохрипела:
– Бескаел. Меня зовут Бескаел.
– Зимородок.
– Зимой родился?
– Нет, птица такая есть, маме очень нравилась. Рана болит?
– Ещё как, проклятье.
– До утра дотяни, там уже лекаря найдём. Я бы тебя отвел к триархам, но боюсь это будет плохой идеей.