Охотник на людей

Дэвид был пьян и быстро отключился, полагая, что уже убил ее. Он пришел в себя, когда она пыталась отползти. Его ружье валялось в стороне, но она видела, как он потянулся за ним.

Ее инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Она начала действовать первой.

Она убила его прежде, чем он смог бы убить ее.

Присяжные могли взглянуть на это иначе. Адвокат защиты вряд ли убедил бы их в том, что Дэвид убил бы ее, не сделай она это первой.

Сильвер была убеждена, что Дэвид — психопат. Сначала он очаровал ее, закружил голову, после чего использовал в своих целях.

Он был бутлегером, и ему требовалась база в городе. И Сильвер стала такой базой. Его торговля спиртным, в конечном счете, принесла горе и страдания людям, которых она любила. Жители поселка, даже если и подозревали, что она сделала с Дэвидом, предпочитали молчать. По их мнению, восторжествовала справедливость. Дэвид заплатил за свои грехи.

Она поместила окровавленную приманку среди ветвей, чтобы привлечь диких животных, в надежде уничтожить его тело. Это сработало. Доказательств, достаточных для того, чтобы предъявить ей обвинение, не было, хотя полиция допускала, что она вполне могла это сделать.

Но чувство вины никуда не делось. Как и ее шрам, оно навсегда останется с ней.

И убийца Старого Ворона неким образом это знал. Он как будто разбередил этот шрам, вынудив ее заново пережить тот ужас. Вынудив ее взять с собой на охоту полицейского.

Она стиснула зубы. Ее взгляд посуровел. Она сердито посмотрела на свое отражение. С Гейбом она совершила ужасную ошибку.

Как офицер КККП, Гейб Карузо был одним из немногих людей в этой стране, кому было предоставлено право отнять у нее то единственное, чем она дорожила больше всего на свете, — ее свободу. И хотя он, возможно, и раскрепостил ее эмоционально, у него все еще имелась власть физически посадить ее за решетку.

Признайся она ему, у него было бы только два варианта действий. Передать ее правосудию. Или же стать ее соучастником — то есть, по сути, преступником.

Она никогда не поставила бы его в такое положение.

Сильвер не была уверена, когда именно это случилось, — возможно, с того первого момента, когда она посмотрела в эти карие глаза и увидела в них отголосок своей собственной одинокой боли, — но теперь Габриэль Карузо был ей небезразличен. Если она признается ему, то поставит его перед выбором: любовник он или полицейский. Он просто не мог быть и тем, и другим.

И не было никакого способа ни для того, ни для другого выйти из этой ситуации, не получив душевных ран.

Внезапно в дверь ванной настойчиво постучали.

— Сильвер!

Она застыла на месте.

Гейб постучал снова, на этот раз громче.

— С тобой все в порядке? — Она уловила в его голосе тревожную нотку. Но не смогла найти в себе силы ответить ему.