Нет.
Быть не может, чтобы с моим… нашим чудным ребеночком что-то случилось! Я же не переживу. Не смогу. Мысль, что я скоро стану мамой чудесного малыша за какие-то считаные дни просочилась так глубоко в сердце и укоренилась в сознании, что нет, я не могу его потерять! Не прощу ни себе, ни судьбе, если по моей вине, из-за меня…
– Просто сначала скажи, что с малышом все хорошо, – прошептала я, не заметив, как голос просел до хрипящего шепота. – Просто скажи… – запричитала, чувствуя, как по щекам покатились слезы. – Умоляю, Мир!
Истерика подступала все ближе, и Троицкий, видимо, не сразу понял, какие страшные мысли гуляют у меня в голове. Но когда сообразил…
– Ну-ну, тише! – бросился ко мне, стирая пальцами мокрые дорожки с моих щек. – Все хорошо. Успокойся! С малышом все хорошо, Лера. Даже не думай о таком! У тебя просто случилось нервное перенапряжение на фоне стресса и переутомления. Врачи настоятельно рекомендовали исключить и первое, и второе, и третье из твоей жизни на ближайшие месяцев так… шесть с половиной, – добавил Мир, обхватывая ладонями мое лицо и заглядывая в глаза, вопросительно заламывая бровь. Непрозрачно намекая на вопрос: мол, и когда ты мне собиралась обо всем рассказать?
– Я хотела. Честно, – пробубнила я себе под нос, чувствуя, как с головой накрывает жуткий стыд. – К слову не пришлось.
– Ты серьезно? К слову не пришлось? Совина, это не “завтра будет дождь, возьми зонт, Мирон”, это ребенок! Наш с тобой ребенок, наше с тобой будущее! – сорвался голос мужчины на грозный рык, от которого появилось жуткое желание, как в детстве, спрятаться с головой под больничное покрывало и крикнуть “я в домике”.
– Это крайне неразумно, Лер-р-ра!
Ну вот, и рычащие “р-р” вернулись в тон.
– Я знаю, – пробубнила, повесив нос.
Сама виновата. Ох, сама. Костя говорил, что ему лицо Мирона надо снять? Да какой тут, мне даже свой виноватый взгляд поднять страшно.
– Знаешь? А у меня такое ощущение, что ты ни черта не знаешь, Лера, серьезно. Или я, по-твоему, не заслуживал элементарно знать о том, что ты ждешь от меня ребенка?
– Заслуживал.
– Тогда, может, у тебя были другие планы?
– Не было…
– Тогда, что, Лера? Почему ты молчала столько времени? Я не понимаю!
– Я узнала всего неделю назад, может, чуть больше. Сначала у нас все не клеилось, а потом… потом, я просто трусиха, Мир! Я правда хотела рассказать, но все как-то закрутилось. То увольнение, то коллекция, то этот вечер. Мне было страшно.
– От чего? Чего ты боялась?
– Разве это не очевидно? Что ты не поверишь. Отвернешься или вообще решишь, что я тебя пытаюсь ребенком привязать к себе.
Ну вот, сказала. Сказала, выдохнула и обиженно поджала губы, уставившись взглядом в потолок. Лежала, чувствуя себя как никогда глупо.