Тогда я не знала о Дамире ничего, а сейчас я знаю, кто этот красивый мужчина в черной куртке с притягательными губами и теперь совсем не страшащим меня взглядом. Наоборот, глаза, что чернее ночи, тянут как магнитом. Его губы, которые могут быть поджаты в упрямую линию, сейчас мягко улыбются. Его смех отзывается в моем теле легкими вибрациями, а голос... глубокий, сильный, с властными нотками, но такой будоражащий… пробирает до самых глубоких нервных окончаний, и я люблю его таким. Простым и домашним. Без всей мишуры и прекрас.
Поэтому да, для себя я уже решила и знала, чем закончится эта ночь.
– Снежинка? – вырывает мужской голос из раздумий.
– М-м-м, – отзываюсь я, делая маленький глоточек искрящегося напитка, пряча охватившее меня волнение.
– Ты снова где-то летаешь, будто не со мной, – он чуть подается вперед и сводит брови, думает, пытается меня понять.
– Нет, Дам, я тут, – улыбаюсь. – С тобой. Все еще в новогодней сказке, – тяну бокал, легонько чокаясь с его, и снова делаю глоток. – Обалденные стейки! – говорю, переводя тему. – Ты мастер. Правильно говорят, что талантливый человек талантлив во всем.
– Говорить могут все, что угодно, Ева, а вот готовить с любовью вкусно получится у каждого, – отвечает он, по-прежнему не отводя своего взгляда от меня.
Его слова заставляют биться мое сердце быстрее, а кровь нестись по венам с сумасшедшей скоростью. Кажется, еще немного, и она закипит, таким сильным жаром окатило изнутри. Никакого камина не надо.
– Твои родители, ты их помнишь? – заговаривает Дам, отставляя свой бокал и складывая наши тарелки.
– Нет, я была совсем маленькой.
– А бабушка ничего не рассказывала? – удивляется он.
– Нет, – пожимаю плечами, устремив взгляд на причудливо пляшущие язычки ярко-оранжевого пламени в очаге. – Я одно время пыталась узнать, но она не захотела возвращаться в тот день и... в общем, вспоминать о них она отказалась, – я замолкаю, вспоминая те пару попыток, которые однажды предприняла, чтобы узнать о родных хоть что-то и с каким треском все они провалились. – Безусловно, в голове есть какие-то обрывки воспоминаний, но без лиц. Я ведь даже их фотографий не видела ни разу.
– Видимо ей очень больно вспоминать свою утрату, – предполагает Дам.
– Одно я поняла точно, бабуля – она мамина мама и она не любила моего отца.
– Почему ты так решила?
– Просто, – пожимаю плечами, – знаю, чувствую. Она не одобряла выбор своей дочери.
– Многим родителям кажется, что они знают лучше, что их чаду нужно, и, к сожалению, не многим удается вовремя заглушить свою опеку, – говорит Дам с какой-то странной интонацией разочарования, что заставляет поднять на него взгляд и утонуть. Снова утонуть в его чарующей мгле.
Я сама тянусь к нему и не понимаю, как в один миг оказываюсь на его коленях. Наверное, это все какая-то магия его глаз, потому что глядя в них, я забываю про все на свете. Вот и в этот раз мысли испарились, а Дам оперся спиной о подушки, и укладывает свои горячие ладони мне на спину, чуть плотнее прижимая к себе.
Касаюсь пальчиками его колючих щек и веду к губам, на которых застыла полуулыбка.
– Ты как магнит, – шепчу я. – Притягиваешь, – он улыбается. – Эй, я, между прочим, серьезно говорю. На тебя, наверное, девушки вешаются…