Заявление мы подали, как только прилетели в Москву. Ждать я не собирался. Не видел смысла тормозить. Потом предстояло знакомство с родителями. И Ева жутко нервничала.
– Я ведь могу им не понравиться, – стоит у зеркала уже минут тридцать в своем платье цвета слоновой кости, с золотым, еле заметным рисунком по подолу.
– Это исключено, – утверждаю в который раз.
Я сижу в кресле и любуюсь ею. И совершенно не хочу торопить, хотя поглядываю на часы. Ужин состоится в шесть вечера. Время пять, успеем.
– Почему ты так уверен? – поворачивается ко мне.
Ткань платья аккуратно обтягивает небольшую грудь, узкую талию и шикарные бедра, при виде которых мысли, как резвые кони, пустились вскачь…
– Дам! – грозно звучит ее голос. – У тебя такой взгляд, будто ты меня раздеваешь, – в ее голосе слышится смех.
– Ты права, и уже раздел бы. Если бы не ужин, мы были бы в другой плоскости, как минимум, уже минут тридцать, – снова ее укоризненный взгляд. – Ладно, – сдаюсь, – двадцать, – и смеюсь.
Боже, она удивительна. И моя.
К родителям попадаем вовремя, потому что Ева категорически не хотела опаздывать, пресекая все мои попытки приставаний. С одной стороны, если бы взяла моя, мы и к утру не добрались бы до них. Но снежинка была настроена категорически.
– А вот и детки! – на пороге шикарного загородного дома встречает мама, чуть ли не с хлебом и солью, в своем фирменном фартуке и с очаровательной улыбкой.
– Боже, Дам, какая она у тебя куколка! – тут же протягивает руки к Еве, и та шагает ей навстречу, попадая в крепкие, совершенно свойские объятия.
– Здравствуйте, – смущается моя девочка.
Это она еще отца не видела, усмехаюсь про себя.
– Здравствуй, милая, наконец-то мы с тобой познакомились! Меня зовут Надежда, но мне будет очень приятно, если ты, как и Дам, будешь звать меня “мама”, – тут же заявляет с ходу родительница, заставляя Еву зардеться и растеряться.
Заметив это, мама тут же добавляет:
– Но только если тебе будет так удобно, конечно, – улыбается моя любимая и родная женщина. – Я всегда мечтала о дочке, но вот не сложилось.
– Хорошо, я попробую, – смущенно отвечает Ева, сжавшись, как воробушек.
– Дамирушка, иди обниму, – теперь черед маминых объятий дошел и до любимого сынули. Да я, собственно, и не против.
– Так, Наденька, дети приехали? – из-за угла появляется отец.