— «Снежинка»? Не слышал про такую. Родители Вероники не против?
— Нет, — отвечаю поспешно, — они только за. Чем больше народу, тем веселее и все в таком духе, — старательно изображаю веселую дурочку, хотя у самой поджилки трясутся так, что приходится стиснуть колени, чтобы ноги не дрожали. — Покатаемся на лыжах, на бордах, поваляемся в снегу. Обещаю, что буду вести себя прилично, па. Не пить, не курить, не дебоширить!
— Ты и дебоширить? Я бы на это посмотрел, — смеется папа. — Хорошо, конечно, — делает глоток кофе. — Ты уже взрослая, запретить и запереть тебя дома я не могу. Когда уезжаете?
— Часа через полтора.
— Вернетесь?
— Дня через три или четыре.
— Идет, — кивает, — но при условии, что ты мне два раза в день отзваниваешься. Я буду переживать.
— Я тебя обожаю! — подскакиваю со стула, обнимая папу за шею. — Ты самый-самый лучший!
— Беги давай, — смеется родитель, — собирай вещи.
— Мхм, — чмокаю в щетинистую щеку. — Ты тут тоже не скучай, ладушки?
— Ладушки-ладушки. Костюм горнолыжный не забудь! — кричит вдогонку, пока я, перелетая через ступеньку, несусь в свою спальню.
— Ага! Не забуду!
Ворота открываются ровно в половину двенадцатого.
Я нетерпеливо топчусь на месте, поглядывая на часы, когда желтый жизнерадостный «жук» подруги заруливает на заснеженную территорию дома. Кидаю Богдану сообщение.
Юла:
В ответ прилетает лаконичное «жду».
Он уже на месте. Чувствую себя участницей ОПГ! Если вдруг наш коварный замысел вскроется — папа меня убьет. Нет, поправочка! Сначала он убьет Титова, а уже потом доберется и до меня. Ух.
Нервно отдергиваю шапку.
— Приветики! — бодро выпрыгивает из машины Вероника, припарковавшись у крыльца.
— Привет, красотка!