Горечь от этой мысли Ритку изумила. И она себе сделала внушение. Это доктор. Хороший доктор. Просто очень хороший доктор. И все. А то, что было в вечер их первой встречи — это случайность, и ее надо забыть. Завтра — работа, Мамаев, Миха, жизнь возвращается в привычный ритм. В котором уже не будет Романа. К счастью.
И в которой не будет доктора Золотова.
К большому Риткиному огорчению.
Но с этим придется смириться. Его придется забыть.
Он запомнил намертво все ее комплекты белья. Ярко-розовый, черный, белый — два белых, если точнее, бежевый — один. Мог все детали обрисовать, если бы его какой-то извращенец-фетишист спросил. Да он сам-то, сам чем лучше этого гипотетического извращенца?
Никогда в профессиональной жизни Игоря Золотова не случалось подобных эксцессов. Среди его пациентов были разные люди. Мужчины и женщины, молодые и пожилые, худые и толстые. Он даже с детьми работал, хотя предпочитал взрослых, но иногда сильно просили. А среди женщин бывали красивые. Наверное, были. Да наверняка. Игорь просто на это никогда не обращал внимания. Для него пациент — всегда задача, которую надо решить. Руки, ноги, позвоночник, мышцы, связки. Сложный механизм, в котором что-то разладилось, и надо понять — что именно, и запустить функционирование в нормальном режиме. Так всегда и было. До Маргариты Николаевны Колосовой.
Он специально называл ее по имени-отчеству. Чтобы себя отрезвить и привести в чувство.
Только вот не получалось. И все время приходилось себя одергивать. И все время в голову лезли непрошенные мысли и воспоминания.
Надо же, назвалась тогда своим настоящим именем. А ведь он подумал, что это имя ей подходит. В ней было что-то… как ни глупо звучит — королевское. Как и у ее имени. Точеные черты лица, холодные светлые глаза, ровная спина. И тело. Очень красивое тело.
И нельзя сказать, что красивых женщин Игорь не видел. Или что не делил с ними постель. Женским вниманием он обделен не был, и если хотел — мог выбрать. Но тут сложилась такая идиотская ситуация… вот по-другому не скажешь — именно идиотская. Смотреть — смотри, трогать — трогай. Но только смотри как врач, и трогай как врач.
А не получалось!
То есть получалось, но колоссальным напряжением силы воли. Потому что у него на кушетке лежал не биомеханический комплекс, который надо было починить и запустить в правильном режиме. А девушка. Которая раньше лежала под ним, обнимала его руками, обхватывала ногами, которая двигалась с ним, стонала, целовала взахлеб и впивалась пальцами в плечи. И было с ней очень сладко и жарко. И руки помнили, как идеально помещается в ладони ее грудь, какие у нее нежные и чувствительные соски, которые теперь иногда выглядывают краем ореолы из-под выреза бюстгальтера при неловких движениях. Он видел все, что скрывалась под ее розовыми, черными, белыми и бежевыми компактами белья. Ну — почти все видел — до кое-каких мест не успел добраться, слишком хотел ее. Но он трогал это все!
И трогал теперь. Как врач! Чтобы запустить биомеханику. А не чтобы она стонала под ним громче. Вот это все себе Игорь и повторял. Но сил это заняло много. И когда курс лечения был окончен — выдохнул с облегчением.
А грустить себе запретил.
Впрочем, сиюминутного результата этот запрет, разумеется, не дал, но тут уже все равно ничего не поделаешь. Два раза случайным образом пересекшись, их пути разошлись. Дай бог здоровья Колосовой Маргарите Николаевне, чтобы она больше к нему на прием не приходила. Романы с пациентками — это табу.
Глава 4. Шаги на лестнице бывают разные
Жизнь наладилась. Но, похоже, от какого-то все равно неправильного слова. И все в ней вроде бы было как обычно. Работа, клиенты, бухгалтерия и стенды с оружием. Для кого-то — странное сочетание, но для Риты — привычное. Дом, собственный дом — пусть однокомнатная квартира, но Риткина собственная, подаренная бабушкой, которая решила, что так будет лучше: она съедется жить с дочерью и ее мужем, а у внучки будет свое жилье. За это решение Рита была бабуле очень благодарна. Семья тоже вошла в нормальное русло, словно бы забыв, вычеркнув из семейных хроник эту несостоявшуюся свадьбу. В общем, все вернулось на круги своя. Только при этом в жизни Риты образовалась какая-то непонятная, отсутствовавшая раньше пустота. И не в исчезнувшем с горизонтов Романе дело. Но ведь жила себе Рита распрекрасно до Ромы и горя не знала. И никакой пустоты не ощущалось. А сейчас — появилась и не отпускала. И лишь усиливалась день ото дня. И нечем ее было заполнить. Не получалось.
ebooksa