Продолжай

- Того, - после еще одного богатырского глотка пустой бокал отправлен на стол. – Кончилась ПолиночкаЛексевна. Силы у нее кончились. И терпение. Уползла, залегла на дно – раны зализывать.

- Откуда знаешь?

- Бабья чуйка, - фыркнула непочтительно. -  Закажи мне еще коньяка.

- И что – оклемается? – после исполнения очередного вологодского каприза.

- Должна.

Какие мы уверенные, любо-дорого поглядеть. А может, это в тебе коньяк говорит, деточка? Спросить что ли у него? Или у тебя?

- А мне что делать? – и сам изумился своему вопросу. Нашел, у кого ответы искать. У кого советов спрашивать.

 - А ты тут при чем, касатик?  - Даша споро вцепилась в принесенный заказ и тут же ополовинила его. - Ты ей кто?

Они молчали и смотрели друг на друга. В женском бокале методично убывал семилетний коньяк, в мужской чашке стыл кофе. А потом Слава откинулся назад на спинку стула.

- В эту вашу Вологду я ни ногой. Не бабы там, а ведьмы!

-  Обижаете, РОстислав ИгОревич. ОбыкнОвенные. Вы прОстО От таких Отвыкли.

На том познавательный вечер и кончился. Наутро Славе на телефон пришли от Даши данные о матери Полины: фамилия, имя, отчество, адрес. И даже вовсе не Саранск это, а где-то на периферии региона. Ну что же, тем проще, не надо будет всю Мордовию переворачивать кверху ногами. Пару дней взял на разруливание спешных вопросов – и в путь. Надо же посмотреть, что эта за Мордовская школа адвокатуры.  И с мамой познакомиться заодно. Судя по всему, незаурядная должна быть женщина.

Заседание шестое. В слушании объявляется перерыв.

Поезд тронулся рывком, и перрон за окном  - с продавцами пирожков, напитков, вяленой рыбы, с встречающими, провожающими, с зеленым зданием вокзала за ними – поехал влево, стремительно исчезая, сменяясь путями. Другими поездами, перегонами. Очередными. Поезд «Москва-Владивосток» набирал ход, везя  пассажиров в своем железном нутре согласно купленным билетам. И увозя одну пассажирку прочь от ее проблем.

* * *

Женщины семейства Чешко обладали двумя ярко выраженными, характерными особенностями. Первая из них – влюбчивость. Точнее, способность влюбиться мгновенно и с первого взгляда. Во взгляд, разворот плеч, улыбку, коротко и спортивно подстриженный затылок. В черт-не-пойми-пойди-разберись-во-что.

Так рассказывала Полине мама под утро выпускного, когда дочь пришла домой в слезах, соплях и чувствах. Первая любовь. Первый красавец класса. Первый раз. Больно и сладко. А он спустя полчаса курил и хвастался друзьям о своем «подвиге». Там же любовь девичья и кончилась, а память осталась надолго. Такая горькая память осталась, что из родного города сбежала, лишь бы не слышать шепотка за спиной. А он был – специфика маленьких городков, все всё знают на следующий же день. «Эх, Ларка, что дочка-то твоя натворила, а? Куда ты глядела, как воспитывала?». Это Поля натворила, ага. Она одна виновата – семнадцатилетняя девушка, что отдалась пылу первой любви. А тот, кто потом скинул ее чувства с плеча как пылинку, кто хвастался близостью с девушкой как спортивным достижением -  он тут был не при чем, он ни в чем не виноват. Он хороший мамин мальчик, а Поля – дурно воспитана, мама не доглядела.

Мать ни словом дочь не попрекнула. И на шепотки, и на разговоры, и на лживое сочувствие знала как отвечать. Опыт был богатый. В графе «отец» в Полином свидетельстве о рождении стоял прочерк, а сама Лариса Анатольевна была матерью-одиночкой. Так-то если рассудить – кого этим удивишь? А как судили и что говорили у матери за спиной Лина поняла, лишь сама став женщиной и познав вкус предательства.

А тогда, на утро выпускного, мама вытирала ей на кухне слезы передником, обнимала, заваривала чай и рассказывала негромко. Пришло время, значит – рассказать правду.

- Командировочный он был,  - мама налила ей чаю и протянула чашку. – Ну и я  влюбилась. Бывает так, знаешь - как помрачнение. Как кролик перед удавом я перед ним была, ничего не могла поделать – тянуло сил нет как, и гори оно огнем. Оно, может, и к лучшему – что сгорело все. Дело свое сделал и уехал, перед глазами не маячит. Все равно бы не женился, это уж видно было, и знала я это, и понимала – семья у него есть, кольцо на пальце. Зато мозги у тебя, Линка, от  отца. Умный был мужик, инженер из Москвы, приезжал линию на заводе пускать. Да и лицом ты на него похожа, яркий был мужчина.

Лина пила чай, шмыгала носом, кивала, икала. Так вот ты какой, папа родненький...