— Ну что, пойдем есть пирог в честь твоего дня рождения?
— А кроме пирога что-нибудь есть?
Лиза рассмеялась, а Лис быстро поднялся на ноги. Не успела Лиза им, обнаженным, как следует налюбоваться, как он шагнул в двери.
— Ты куда?!
— Я скоро. Ты не выходи.
Лис вернулся к тому моменту, когда Лиза успела торопливо одеться. Он как собака встряхнул всем телом и головой. Брызги полетели во все стороны.
— Ты где был?!
— Душ принимал, — рассмеялся он. — Никак остыть не могу. Льет стеной, озера не видно, — он перехватил взгляд, которым Лиза на него смотрела. — Ну что, мне одеваться, или…
Лиза оценила выгнутую бровь и приподнятый угол рта. И кое-что другое, тоже уже внезапно приподнятое. Ты, конечно, конкретно свел меня с ума, Лис, но все равно не слишком задирай свой лисий нос.
— Сейчас дам тебе полотенце и сухой одежды.
А потом они вдвоем хохотали, потому что штаны деда Матвея были Лису по щиколотку, а рубашка натянулась на плечах и не застегивалась на груди. Но даже в такой одежде Лис был необыкновенно хорош. А потом они ели гречку с тушенкой и пили чай с пирогом.
— Откуда знаешь, что с черемухой — мои любимые? Нюрка сказала?
— Никто не сказал. У меня просто ничего другого не было.
За окном по-прежнему шумел дождь. Иногда поднимался ветер, и тогда начинали дрожать стекла. Лис подкинул дров в печь и в камин, и они снова устроились на медвежьей шкуре. Лис привалился спиной к кровати, расставил колени и притянул Лизу к себе, спиной к груди.
Она смотрела на пляшущий на поленьях огонь, чувствовала за спиной и вокруг себя тело Лиса и слушала его голос. Он оказался великолепным рассказчиком. Лиза и сама могла бы рассказать многое. Но все, что она знала, казалось здесь ненужным, неинтересным. А Лис рассказывал про все понемногу. Местные легенды. Про быт теленгитов. Про горнолыжный комплекс, расположенный на противоположном берегу озера, в котором Лис работал зимой, обслуживая канатный подъемник. Про людей, которые живут в поселке. Немного про брата. Не касался в этих рассказах ни матери, ни отца.
Лиза знала, что если она спросит, то Лис расскажет. Ответит на все вопросы. Но Лиза решила, что пока не будет задавать эти вопросы. Позже — обязательно, но не сейчас.
Его губы касались то ее щеки, то уха. Его пальцы медленно скользили по ее рукам. Его голос звучал негромко и прямо на ухо. В камине плясал огонь. За окнами шумел, не утихая, сильный дождь, то и дело ударяя в стекла. Лиза откинулась на грудь Лиса и положила голову на его плечо. Он словно был вокруг нее. А она — словно внутри него. Его тело, на которое Лиза опиралась, его касания, его негромкий голос. В этом было столько нежности, близкой, запредельно близкой нежности, которой ей так не хватало, что перехватывало дыхание. Говорить Лиза не могла, только молча слушала его, чувствовала прикосновения его рук. А когда касания его губ превратились в поцелуи — в ухо, в шею — повернула голову и с готовностью подставила губы.
Близость была неспешной и томительно нежной.
Уснули они так же, на полу, на медвежьей шкуре. Лис перетащил с кровати подушку, одеяло. Но для Лизы в ту ночь Лис был и подушкой, и одеялом. И вообще — всем.
Глава 10