В постели, когда он снимал с нее одежду, смешливая и острая на язык девчонка куда-то исчезала. И на ее месте появлялось такое чудо нежное, что Ярослав поначалу просто задыхался. Никто и никогда не говорил ему столько нежных слов. Он никогда бы не подумал, что будет так на это реагировать. Может быть, дело в контрасте. Когда одна и та же девушка сначала ехидно предлагает тебе купить мозги или, не моргнув глазом, рассказывает про тонкости мужской эпиляции. А потом, позже, она же, всхлипывая и крепко обняв за шею, шепчет… Чего только не шепчет.
Ярослав кашлянул, прочистил горло. Так, наверное, его только в младенчестве называли. Наверное, называли, но он не помнит. И он, конечно, с крайне снисходительным видом позволял ей, крайне смущенной, называть его Ярочкой. В постели. А сам дождаться этого не мог и млел, слушая. Назовёт она его малышом сейчас, когда сядет в машину – он возмутится. Не назовёт сегодня ночью – затоскует.
Открылась пассажирская дверца, и Тоня плюхнулась на сиденье.
– Привет! – произнесла она жизнерадостно.
А вот целовать не стала. Она вообще как-то вне дома держалась отстранённо. Да они и почти не бывали нигде вместе вне дома. Сегодня вот запланировали совместный выход, и…
– Привет, – ответил Ярослав и вздохнул.
Перспектива ехать в кинотеатр показалась ему теперь совсем малопривлекательной. Сидел тут, вспоминал, думал. Додумался. Довспоминался. Всё соображение утекло вниз.
– Чего такой кислый? – Тоня перестала улыбаться и внимательно на него посмотрела. – Ты себя нормально чувствуешь? Не заболел?
– Вроде того. У меня… опухоль.
На фоне малиновых волос лицо Тони стало белым как мел.
– Какая?.. Где?..
Он взял ее руку и приложил к своему паху.
– Здесь.
Реакция у Тони молниеносная, и от подзатыльника Ярослав не увернулся. Да и не слишком старался.
– Идиот!
Спорить не стал. Перегнулся – и поцеловал. Ну какое, к чёрту, кино, когда тут такое нежное и ласковое чудо под руками и губами?
– Поехали домой, а?
Еще один крепкий поцелуй, и она кивает с улыбкой.
– Поехали. Буду тебя… лечить. Наложением рук. И губ.