– Да уж, видно, так нравится, что совсем соображение теряют, – хмыкнула тётя. – И девок брюхатят почём зря.
– Обычное дело… – начала я и замолчала. Не могла я говорить о Ярославе. Может быть, потом. Когда уляжется всё.
– Да не говори ничего, всё понимаю. – Тётка прижала мою голову к своей груди и поцеловала в висок. – Пошли-ка, еще разок зайдем в парную.
На следующий день мы снова копали картошку. Когда присели отдохнуть, я спросила у тёти про своего отца.
– Отчество тебе мать по деду дала. – Тётушка отбросила ворох сухой ботвы и заправила выбившуюся прядку волос в платок. – А звали его Серёга.
Надо же… Сергей. Сложись двадцать с лишним лет назад обстоятельства иначе, у меня было бы отчество Сергеевна.
– А фамилия?
– Так тоже Карманов! – фыркнула тётя. – У нас тут полдеревни Кармановы.
Ага, ясно. Значит, фамилия Карманова – это точно моя судьба.
– А где… он теперь? Ты знаешь?
Тётка вздохнула:
– Умер.
– Как?
– Умудрился пьяный на рельсах уснуть. В закрытом гробу хоронили.
Я изменилась в лице. Тётя наклонилась ко мне и смахнула слезинки кончиком своего платка.
– Ну, чего ты, дело-то прошлое. Три года назад это было.
– А… как он жил? Кем был?
– Жил он непутёво. – Тётушка присела на ведро с картошкой. – Как жил – так и помер. Он после того, как… Ну, в общем, тоже уехал из деревни. Вернулся аж через десять лет. Сидел, оказывается. Рассказывал, что оговорили его, что за чужую вину сел. Да не верил никто. Пить начал. Ну а как родителей своих схоронил… Пожалела его одна женщина – в девках засиделась, ну, видать, и решилась, что хоть с таким…
– И что?..
– А то, что есть у тебя, Тонька, брат с сестрой – по отцу.