– В основном на работе.
– Потанцуем?
– Почему нет?
Да, все было привычно. И на какой-то момент Таня забылась, она растворилась в танце. Легком, летнем, беззаботном. А потом музыка сменилась, стала тягучей, румбовой и более откровенной. Рука Эдика скользнула по ее талии и бедрам, и Таня, ощутив это горячее прикосновение, бессознательно откинула его руку.
– Ты чего? – не понял Эдик.
– На сегодня достаточно.
Ей было неприятно. Ей не хотелось таких, пусть и танцевальных, прикосновений. Таня вдруг поняла, что все прикосновения стали чужими. Кроме одних. Но он, наверное, не танцует.
Дневной отчетный концерт обещал стать интересным. Малый зал консерватории был полон. Учителя, ученики, родители, братья, сестры, друзья и просто почитатели классической музыки. Май держалась спокойно, хотя Илья знал, как она переживала. Быть учителями могут не все, а настоящими учителями и того меньше. У нее получалось быть настоящим учителем.
– Болеем за струнные? – тихо спросил Илья Юльевич, слегка наклонив голову к жене.
Она молча кивнула.
Концерт начинали духовые. Потом был юноша-пианист. После него объявили скрипку. И в этот самый момент на телефон Ильи беззвучно пришло сообщение – он почувствовал вибрирование во внутреннем кармане пиджака. Но на сцене была скрипка. И она исполняла Мендельсона. Майя рядом слегка кивала в такт, жена играла вместе со своим учеником. Илья Юльевич в такт не кивал, но он был группой поддержки, поэтому сообщение оставалось непрочитанным до тех пор, пока Мендельсон не сказал все, что хотел, и скрипка под аплодисменты не покинула сцену, уступив место гобою.
Лишь тогда Илья вынул телефон и прочитал:
Сын: Иду просить руки. Пожелай мне удачи, папа.
Не зря только что слушали Мендельсона, не зря… А сын ждет ответа. Ему тоже требуется надежная группа поддержки. Илья Юльевич быстро набрал:
Отец: Отдаю тебе свою удачу и верю, что все пройдет как надо.
Потом была флейта, потом виолончель, потом второй мальчик Май с Бахом. Завершало концерт фортепиано с Рахманиновым. «Вокализ», который очень любил Юня. И, слушая музыку, Илья думал о сыне. И Майя тоже думала о сыне, Илья был в этом уверен.
После концерта они, довольные (потому что скрипки выступили хорошо) и голодные (потому что, кроме завтрака, ничего не ели), поехали в кафе. Пока ждали заказ, Илья сказал:
– Скрипки были прекрасны, но и пианист тоже был неплох.
Май помолчала, глянула многозначительно и не менее многозначительно ответила:
– Неплох был гобой.