Илюша… Вот этого тощего с бесстыжими глазами запросто можно звать Илюшей. В отличие от его папаши.
Дуня от его слов словно отмерла. Вскочила и, пробормотав «Сейчас принесу горячее», исчезла из гостиной. Илюша проводил ее взглядом, а потом вежливо ответил:
– Мама у меня скрипачка, отец – строитель.
Знаем мы этого строителя… заводов, газет, пароходов. А вот мама-скрипачка – это любопытно. Неожиданно. Иван поймал себя на мысли, что ему и в самом деле интересно, в какой семье вырос этот юноша. И каким отцом был… Королёв-старший. И сколько их вообще – Королёвых этих?
– У вас есть братья, сестры?
– Я единственный ребенок.
Ну, может, и слава богу. В комнату вошла Дуня с горячим, Таня принялась освобождать место на столе, а жена неожиданно спросила:
– Мама играет?
Этот вопрос, кажется, даже невозмутимого Илюшу удивил – так Ивану показалось.
– Она была первой скрипкой в оркестре Большого. А теперь преподает в консерватории.
Консерватория, куда деваться! Мать будет счастлива, когда узнает, в какую семью входит ее внучка. От этой мысли Тобол закашлялся. Дуня невозмутимо похлопала мужа по спине и бодро скомандовала:
– Теперь настала пора горячего! И сейчас еще Таня принесет запеченные овощи. Илья, как вы относитесь к запеченным овощам?
– Прекрасно отношусь.
– Вот и отлично! – Дуня тоже села за стол. – Иван, я думаю, под горячее просится тост.
Нет уж, с него хватит, он сегодня наговорился! Но Тобольцев дисциплинированно наполнил бокалы. А Дуня вдруг встала. Разгладила темно-винное платье. И как-то тихо и одновременно торжественно произнесла:
– Я знаю, что моя дочь вас любит. Для этого не надо слов, достаточно на нее посмотреть. Я хочу, чтобы она была счастлива.
И юноша тоже встал.
– Спасибо, Евдокия Романовна.
Они коснулись бокалами, только вдвоем, глядя в глаза друг другу. А потом Илья Королёв все-таки пригубил тобольцевского коньяка.
Куда катится этот мир… Похоже, его жена уже приняла Королёва-младшего в зятья. А куда Ивану деваться? Куда вот?