Дуня снова стала радушной хозяйкой, начала оживленную беседу, вовлекая в нее всех. Кроме мужа. Иван не находил фраз, за исключением односложных. Молчал и слушал. И очнулся лишь в финале, когда сын заявил, что тоже, возможно, скоро будет учиться в консерватории, потому что, по мнению Илюхи, «у него уникальный голос и ему нужно заниматься вокалом».
Так, слышь, ты, Королёв. Хотя бы сына не трогай!
– Ты серьезно так думаешь? – Таня с удивлением обернулась к своему жениху.
– Контртенора на вес золота, это очень редкий тембр.
Контртенор прихлопнул Тобольцева окончательно.
Все пошло совсем не так, как думала Таня. Не было радостной встречи гостя, непринужденного разговора за столом, шуток, смеха, всего того, к чему она привыкла, когда в гостиной накрывался стол. Папа был не в настроении, хотя пытался это скрыть, мама вела себя скованно, и в чем дело, Таня никак не могла понять. Вот же он – мой будущий муж! Посмотрите, какой он красивый, умный, воспитанный, талантливый! Ну же! Что не так?
Один Иня чувствовал себя непринужденно и был такой же, как всегда. Это хоть как-то спасало положение, а потом и мама словно проснулась, начала улыбаться, вести разговор и произнесла замечательный тост. На двоих. С этого момента что-то изменилось, поэтому финальное чаепитие прошло в теплой уютной обстановке. Если не считать молчаливого и задумчивого папу.
Знакомство подходило к завершению, Илья начал собираться домой, а они за все время так и не остались наедине, поэтому Таня сняла с вешалки куртку и пошла проводить своего жениха. В лифте они спускались молча и в обнимку. Настолько привыкли уже касаться друг друга, что потянулись сразу, лишь только двери кабины закрылись. И так Тане стало спокойно от этих объятий, что она пожалела о коротком пути.
А потом они сели в машину, так же молча, и, вместо того чтобы начать разговаривать и прощаться, Илья вдруг завел мотор, готовясь тронуться в путь. Таня не возразила – ей тоже хотелось продлить этот вечер наедине. Они покинули двор, выехали на дорогу и пристроились в правый ряд. Город готовился к Новому году, везде была иллюминация, праздничные афиши зазывали на концерты, спектакли, ледовые шоу, витрины магазинов манили обещанием скидок. В машине было тепло и уютно, и Таня могла ехать так долго-долго, но Илья свернул в проулок и остановил «мерседес».
Они вышли на свежий воздух и, взявшись за руки, отправились в путь, у которого не было пункта назначения. Просто вечерний город, просто морозный воздух, просто вдвоем мимо старых особняков и застывших в инее деревьев.
– Знаешь, они у меня на самом деле очень хорошие и добрые, – нарушила молчание Таня. – Просто сегодня переволновались, наверное.
Илья, соглашаясь, кивнул. На его темноволосую без шапки голову падал редкий снег.
– Как ты думаешь, я им понравился?
– Конечно! Я видела, как на тебя смотрела мама во время своего тоста. Она смотрит так не на всех.
– Я очень рад.
Его вопрос показался Тане почти детским, а ответ задумчивым. Она остановилась, протянула руку и смахнула снежинки с его волос. Он перехватил ее пальцы, потрогал их и спросил:
– Не замерзла?
– Нет, – Таня потерлась губами о его щеку, такую же прохладную, как ее рука. – Все будет хорошо.
Она хотела добавить еще «обязательно», но не успела. Илья поцеловал в губы, и невысказанное слово затерялось. Оно было лишним.
А потом они продолжили свой путь, и как-то незаметно повернули обратно, и снова сели в машину, и опять выехали на широкую улицу, которая пестрила огнями, афишами, витринами.