Человек из Кемерово
— В смысле, расходимся бортами?
— Именно так. Потому что в противном случае вы будете лежать лицом на столе, уткнувшись в собственные кишки. Как я говорил господину Плутову, со мной лучше дружить, а не воевать. Я человек мирный и дружелюбный. Ровно до той поры, пока меня и моих близких не трогают. И предпочитаю проблемы урегулировать по справедливости, — приподняв цилиндр, раскланялся с мрачным бандитом и его охраной: — Всего наилучшего!
Таксист меня дождался. Довез обратно, получил три деньги и сунул нарезанный листок бумаги из тетради в клетку с номером:
— Вот, господин хороший! Если что, меня и на выходные заказать можно! Ну или здесь, если без клиента! Возьму по-божески!
— Спасибо, — спрятал «визитку» в карман, закрыл дверь и пошел в сторону реки, постукивая тростью по асфальту. Мне надо было найти помещение для будущей конторы. Я сумел определиться, чем хочу заниматься. Теперь оставалось только открыть собственное дело и начать зарабатывать. Почему-то мне казалось, что мои услуги будут пользоваться спросом в городе. Ведь в этом главное — вера в собственные силы. И с верой у меня все было в полном порядке.
Глава 5
Моя контора располагалась почти на углу Металлистов и Инициативной. Эта самая «улица странных людей» тянулась от реки вдоль железной дороги, отгородившись от нее ублюдочного вида двухэтажными бараками. Я сколько мимо не ходил, всегда удивлялся — кому это в голову пришло покрасить первый этаж белым, а второй желтым. И на краске сэкономили — она во многих местах осыпалась, поэтому дома походили на покрытых оспинами больных. Хотя, ближе к Нахаловке рядом с железкой вообще воткнули четырехэтажные каменные многоквартирники, в которых каждый день несколько раз вся мебель и посуда подпрыгивали от проходящих мимо грузовых составов. Но обитавшие в хоромах зажиточные орки, гномы и люди считали, что с жильем им повезло. Потому что общий одноэтажный фонд дальше в районе именовался проще: «там алкашня и снаги, не ходите туда». И асфальт на кривых узких улочках вдоль многочисленных притоков Ручья обещали положить еще пятьдесят лет назад, но руки так и не дошли. Кстати, не удивлюсь, что благодаря особенностям топографии застройки ручей и назвали Кривым. Хотя — там целая речка, протекающая в глубоком овраге и заросшая по берегам деревьями по всему руслу, начиная от прудов на Черноморке. Еще забавляло, что текущая неподалеку другая речушка извивалась еще хлеще, но гордо именовалась Аликаевка. Вроде в честь господина Аликаева, сумевшего сто лет тому назад по весне на удалой тройке слететь с обрыва и воткнуться пузом на торчащий на берегу кол. Родственники на радостях от свалившегося на голову наследства неплохо пожертвовали городу и водную артерию переименовали.
До работы мне было с полчаса неспешного шага. По дамбе, затем по Варшавской, которая рядом с продуктовой точкой втыкалась в Металлистов и до конторы. Если не хотелось месить грязь после дождя, я делал крюк и шел мимо ручья по Нагорной, затем по Горноспасателям и там уже выходил на Варшавку. Почему не заасфальтировали ближайший ко мне огрызок улицы, названной в честь куска Балканской вольницы, история умалчивает. Я бы даже сказал — наверняка это все надежно спрятано во многих уголовных делах о растратах тех или иных уездных чиновников. Но — тайна великая есть и не простым смертным в нее нос совать.
Когда я искал место под контору, обошел практически всю округу. Разного рода сараев и ангаров сдавали много. Но мне хотелось, чтобы контора не особо бросалась в глаза, не торчала как одинокий прыщ в той или иной промышленной зоне. Чтобы до нее относительно легко было добраться и от Нахаловки, и из «приличных» районов. В итоге выбирал между двумя вариантами. Один, поближе Шахтерке, не понравился ценой и шумом больших автострад. А вот место на границе с Кировским районом приглянулось. Кирпичный одноэтажный сарай небольших размеров с обновленной черепичной крышей, прямо напротив нерегулируемого железнодорожного переезда. В зарешеченной будке постоянно ночами сидел смотритель, вокруг горели яркие фонари. Я быстро нашел общий язык и охрана за небольшую денежку еще поглядывала в мою сторону. Заднюю и боковые глухие стены я трогать не стал, только укрепил, получив на то согласие хозяина. А вот спереди на окнах решетки снял. Во-первых, если кто серьезный придет, выдерет любые прутья. Во-вторых, местные меня быстро признали своим и в полупустое помещение полез бы только совершенно упившийся снага или гоблин, чтобы отчебучить какую-нибудь дичь. Вот от таких идиотов охраны переезда вполне хватало. Зато вид стал чуть-чуть цивилизованнее, перестал крохотный лабаз походить на опорный пункт милиции или водочный ларек.
Аренду в первый год я проплатил до Новогодних праздников, чем расположил к себе господина Мескатинова. И потом сразу выкладывал деньги на весь год вперед. Это страховало меня от возможных изменений ценника в середине года, когда летом многие хозяева начинали подкручивать стоимость квадратного метра. И одновременно снимало головную боль у владельца многих складских площадей в нашем районе. Сарай не стоит пустой, денежку приносит? И хорошо.
Тем более, что не было особо желающих на эту площадь. Рядом с железкой, которая гремит каждый день. Маленький для полноценного склада или магазина. И контору особо не разместишь — в углу, не на оживленной улице.
Так я въехал в кирпичную коробку, не став трогать ее снаружи. Стены все той же желтой краской до меня обмазали? И ладно. Подновлю только, дабы рахитичные пятна в глаза не бросались. Еще небольшую начищенную бронзовую табличку справа от тяжелой двери пристроил: «RAZIN». Знающему человеку достаточно, чужим и не важно.
Когда дела пошли в гору, через полтора года я внутри сделал небольшой ремонт. Выгородил треть и туда на полки убрал коробки с разными бумагами, копиями отчетов и прочим хламом. Старый пол на дубовую вощеную доску заменил. Панели на стены, портьеры. Светильники магические, чтобы уют создавали. Четыре кожаных массивных кресла полукругом рядом с фундаментальным темно-коричневым столом. Пузатый сейф в углу и себе черное кресло на бронзовых колесиках. Подставка под папки, малахитовый набор для ручек и карандашей. Карта города на стене между окнами. Слева от стола — полированные полки во всю стену, заставленные различными каталогами. И позади меня картина почти от пола до потолка — зубастая тварь вылезает из болота. Вроде волка-метаморфа. Здоровенный, клыкастый, с огромными когтями. Отрисованный зверь стоял по колено в воде, задрав морду вверх и неслышно обзывал луну нехорошими словами.
Я, когда эту картину увидел, себя вспомнил. Так же на разные лады Хтонь крыл. Поэтому купил, почти не торгуясь, и каждый день раскланивался с изображением, входя в контору. Получалось что-то вроде ритуала.
Столик с плиткой, еле бормочущий холодильник и шкафчик с чайными коробками спрятался в подсобке. У меня не было привычки клиентов угощать печеньем и поить горячим. Кому надо жевать — пусть в кафе идут. Благо, неподалеку их несколько штук приткнулось вдоль дороги. Я же стараюсь экономить собственное время. С девяти утра до двух часов дня три раза в неделю. Понедельник, среда и пятница. Могу себе позволить не сидеть сутками в ожидании удачи. В газете раз в месяц даю рекламу для тех, кому официально нужно проверить что-то из антиквариата или непонятных безделушек. Основной доход мне приносят другие визитеры, с которыми вечерами встречаюсь за ужином или в Теплом Ключе, ресторанчике в центре Нахаловки. Или в Мангале, который открыли в подвале многоэтажки неподалеку от больницы неотложной помощи. В более модные рестораны я заглядываю только по личным приглашениям. А так — кто в теме, всегда во вторник или четверг может меня найти по указанным адресам после шести вечера. Я там в уголочке сижу, на зарезервированном столике пасьянс между первым-вторым и третьим раскладываю. Или просто пью крепкий чай и медитирую под шумную музыку. Люблю я песни, которые в этих двух ресторанчиках крутят. Душевные, почти без мата. За душу берут.
Не знаю, кто «MANGAL» держит, там какая-то многослойная мешанина разных интересов. Но точно, что орки всеми лапами в это влезли. Снага шуршат, поддоны с продуктами разгружают, пиво и вино возят ящиками. А вот «TEPLYJ KLJUCH» — семейное заведение. И единственное из мне известных, где хозяин — человек, а женой у него кхазадка. Яков Петрович купцом был, мотался с караванами по всему тракту. Потом надоело, решил остепениться и уйти в ресторанный и гостиничный бизнес. Выкупил участок в тупике на Горноспасателей, отстроился и зажил в свое удовольствие. Хочешь покушать в приличном обществе, без мордобоя и кислятины в тяжелой кружке? Добро пожаловать. Только не забывай о правилах: морды бьют исключительно на улице, чужих девушек в заведении не лапают. Сходить на вечер в ресторацию к Коровину для орков — это высший шик. Под это дело даже вместо майки снага и уруки рубашки надевают. Поверх спортивную куртку, это само собой. Но — без дураков, все цивильно.
Я на районе формально новенький, свадьбу Петрович гулял за четыре года до того, как я в Нахаловку перебрался. Говорят, гномы сначала были недовольны, когда к Марте сватался. Но та быстро родне в бубен настучала и заявила, что любому ворчуну в пиве откажет. А пиво кхазадка варит обалденное. Ну и хромала она после плохо залеченного перелома. Особо желающих в жены взять не было, поэтому закатили они праздник с мужем на три сотни гостей и зажили потихоньку. Петрович даже через меня несколько диковинок заказал два года назад, расплатился ими с магами из Юрги. Зато супруга больше не хромает и мне столик всегда в четверг забронирован бесплатно. Но я не наглею, десять процентов чаевыми на столе каждый раз лежат. Потому что доброе отношение — штука хрупкая. Разрушить легко, а заработать ой как сложно.
В девять утра я сдвинул засов и теперь любой нежданный посетитель мог заглянуть на огонек. Сам устроился в кресле и задумался.
Самые большие деньги я сделал примерно за первые три года, как открыл контору. Сначала ко мне ходили мещане, тащили на оценку разный хлам. За это я брал четвертак. В серьезных лабазах ценник начинался от полушки минимум за барахло с бабушкиного чердака. А за действительно ценные вещи легко просили и три, и пять денег.
Но главная клиентура ко мне потянулась именно через Нахаловку. Я не задавал вопросов о происхождении того или иного предмета, молча брал деньгу и выносил вердикт: что за ваза, фарфоровый крылатый придурок с луком в руках или коробочка с танцующей балериной. Можно или нет держать вот этот красивый камушек рядом с любимым внуком или лучше гадость запечатать в свинцовый контейнер и спешно бежать в одиннадцатую больницу на лечение.