К нам присоединились двое мужчин, стоя передо мной.
Саванна говорила, но ее голос стих, как будто я была под водой, и она кричала надо мной.
Моя плоть покрылась мурашками, и желание поцарапать и содрать кожу с костей было сильным, очень сильным.
— Это младший сын Анны, Рион. Он такого же возраста, как ты и Мэддокс. — Она указывала между ними двумя, но я не обращала внимания.
Дыши.
Дыши.
Дыши, Лила. Дыши.
— А это Кристиан Кармайкл, старший брат. Они друзья детства Мэддокса. Когда-то все трое были толстыми, как воры.
Глухой удар, глухой удар, глухой удар.
Моя грудь болела. Мои шрамы… горели, как будто кто-то облил бензином мою разорванную, вскрытую плоть.
Я ничего не видела. Все было так темно… так пусто…
Я вспомнила звук дробящегося стекла, смешанный с отчетливым треском ломающихся костей. Я вспомнила, как мама кричала, а папа… Я вспомнила…
Затем пришла боль.
Моим костям и хрупким органам казалось, будто их раздавили и раскрошили в крошечную удушающую коробку. Я не могла дышать. Это так больно. Мой торс болел и горел, боль почти невероятная. Мне в грудь больно вонзился нож… нет, не нож… не знаю что… но больно. Мне казалось, что в мою грудь вонзают нож или молоток.
Я моргнула… заставляя себя дышать. Я не могла. Мои легкие сжались с такой силой, что я боялась, что они сложатся сами в себя. Когда я закашлялась, агония пронзила мое тело, и мои потрескавшиеся губы разошлись в безмолвном крике.
Мама папа…
Я не могла говорить. Жужжание в ушах не прекращалось.
Во рту появился медный привкус крови; оно было горьким на вкус, и я чувствовала, как оно пропитывает мой язык и внутреннюю часть рта. Кровь…?
Нет…
Как…