Колтон кивнул в сторону конца коридора.
— Он в четвертой комнате.
Я оставила мальчиков с Колтоном и бросилась в четвертую комнату. Первое, что я увидела, войдя в гораздо меньшую комнату, был Мэддокс со спящей Айрис, привязанной к его груди. Когда он отошел в сторону, мой взгляд наконец остановился на Ное.
У моего бедного раненого мальчика была самая широкая улыбка на лице, когда он сосал леденец. На голове у него была повязка.
— Должно быть, это мамочка, — сказала доктор в качестве приветствия. — Ной — большой мальчик. Он даже не вздрогнул, когда я зашила его, верно?
Мои ноги тряслись так сильно, что я едва могла стоять прямо. Кровь гудела у меня между ушами, а адреналин струился по венам. Кожу защипало от беспокойства, комната стала расплывчатой, голоса стали далекими.
Ной посмотрел на доктора, даря ей свои лучшие щенячьи глаза и очаровательную улыбку, которую он унаследовал от своего отца.
— Можно мне еще одну конфету?
Мэддокс усмехнулся.
— Он использует
Доктор протянула Ною еще один леденец.
— Ты собираешься разбивать сердца, не так ли?
Мои колени ослабли, и я опустилась на стул рядом с дверью. Доктор похлопала меня по плечу.
— Он в порядке. Я на минутку оставлю вас троих наедине.
Стыд и вина грызли меня, вонзая свои смертоносные когти мне под кожу. Снова вернулся шепот. Эхо в моих ушах. Оно дразнит меня. Рассказывая мне, какой ужасной матерью я была.
Мэддокс схватил Ноя под руки и стащил его с больничной койки. Все еще улыбаясь, он проковылял ко мне и обвил руками мою талию.
— Хорошо, мамочка. Я в порядке, — сказал он своим сладким голосом.
И в этот момент я расплакалась, задыхаясь от своих криков, когда держала своего мальчика.
Я двигалась по спирали, и ничто не держало меня на земле.
Я чувствовала себя такой неуправляемой.