— Представляешь, он взял с меня клятву, что пока я ношу его лохмотья я не буду грешить, знать женщин, есть мясо и обижать слабых.
Ирэн тоже улыбнулась:
— Ну и как, удалось?
— Нет, — грустным голосом ответил Морозов, — грешен…
Ирэн строго нахмурила брови.
— Мясо ел, — проникновенным голосом признался Якоб и Ирэн, и сам Морозов громко рассмеялись, словно забыв о том, что они находятся во вражеском государстве, что до спасениям им ещё многие километры, что солнце уже начало протягивать свои лучики, предвещая скорый рассвет.
За несколько часов до побега.
Сегодня Мустафа-хан не собирался навещать свой гарем. Сегодня он хотел, чтобы гибкая, как змея и горячая как огонь танцовщица, подаренная послом Бротты, танцевала для него.
Обычно он предпочитал пышных женщин, но сегодня, увидев, как брат среагировал на танцовщицу, Мустафа-хан вдруг сам загорелся «попробовать» её первым.
Он не хотел обижать брата, но он хан и имеет право на первенство. После он отдаст её Ибрагим беку, но это будет потом.
Мустафа-хан не знал, что Ибрагим бек уже давно размышляет о несправедливости жизни.
Отчего он, сын сестры прошлого хана, отца Мустафы-хана, должен вечно быть на вторых ролях? Мустафа-хан сын от наложницы, тогда как он Ибрагим бек сын ханши и одного из царедворцев. Его родословная чиста и понятна.
Но какое-то время он мирился с этим, тем более что Мустафа-хан был хорошим братом, он никогда не ущемлял Ибрагим бека в его увлечениях, даже, если после них было слишком много крови, никогда не жалел золота и женщин.
Но танцовщица из Шемахи, изменила всё. Никого и никогда Ибрагим бек не хотел так как её. До боли в чреслах, и до скрипа в сжатых зубах. Он готов был отказаться от всего, лишь бы брат отдал бы танцовщицу ему.
Но здесь, словно бы нарочно, брат впервые не пошёл ему навстречу и Ибрагим бек затаил злобу.
Он пойдёт к брату и ещё раз задаст ему вопрос, и, если брат откажется, то он заберёт своё силой.
Мустафа хан не знал, что происходит в голове Ибрагим бека, поэтому на вопрос брата о том, что он собирается делать после ужина и пойдёт ли он в гарем, Мустафа хан ответил:
— Нет, сегодня у меня другие планы
И сладострастно зажмурился.
Ибрагим бек, пересилив себя, спросил: