-Знаю, маленькая, я это почувствовал, а сейчас, пожалуйста, сделай то что я прошу. Посади меня себе на нос и не вздумай дергаться. И ничего не спрашивай! - Добавил он на всякий случай.
Но она и не собиралась разговаривать, все силы Иры были потрачены на то, чтобы не потерять сознание. Подхватив мужа, усадила на нос, и Миша вновь приложил руку к ее лбу.
У Иры возникло ощущение что на переносицу положили кусочек льда, а уже в следующую секунду, ей стало очень неприятно. Она с трудом сдерживалась чтобы не сбросить его на кровать, а потом еще и припечатать ладонью, дабы неповадно было.
Это желание до жути напугало колдунью. Что-то чужеродное было в ее муже, нечто абсолютно неприемлемое для ведьмы и ее сути. Но именно в этом было ее спасение. И Ира изо всех сил сжимала зубы и простыни, чтобы сдержаться и не прибить мужа, как назойливого комара.
Проклятый же вспоминал дом ведьмы, тот момент когда он сжимал рукоять клинка, боль пронзающую его руку. Ощущения были схожими, но гораздо слабее, и болела лишь татуированная часть. “Надеюсь я не стану еще меньше из-за этого. А то, придется Ире, брать меня пинцетом, и...” - подумал он. Но тут его воображение спасовало, что там может быть дальше он так и не придумал. И он сконцентрировался на том что делает, улегся на живот, прижал руку ко лбу еще сильнее.
Ведьме казалось что у нее в голове поселился паук. Или осьминог. И эта дрянь, своими лапками-щупальцами лезет прямо сквозь ее плоть и мозг. Было очень неприятно, но Ира чувствовала что при этом, эти щупальца пожирают терзающий ее жар, который не сдается без боя.
Отростки паука-осьминога периодически вспыхивают, осыпаются пеплом, но на смену им приходят новые, и битва продолжается. Через некоторое время ведьме стало легче, она даже кинула взгляд на малыша, тот, к счастью продолжал спокойно сопеть в кроватке.
Тогда Ира подумала про Оксану. Что та, проснувшись обязательно решит заглянуть к ним. Как там Валик? Все ли в порядке с ней? И удастся ли ее потом убедить, что гномик, лежащий на ее носу, это всего лишь сон? Тогда она дотянулась до простыни которой укрывалась летом, набросила ее на лицо, скрывая мужа от любых посторонних глаз.
Татуировка словно пульсировала. Миша и не догадывался, что рисунок черного цвета способен на такое. Боль в руке постепенно затихала, остался только зуд. А еще он чувствовал что Ире становится легче.
Наконец все кончено, паук сдох, забрав с собой жар и головокружение. Ира тихонько стянула простынь с головы, скосила глаза на Мишу. Тот постарался встать, но не удержался на ногах, и скатившись по ее щеке, упал на кровать. Он лежал без движения, и она решила, что муж без сознания. Тогда она, поддавшись порыву подняла его:
-Кот, - прошептала она, - ты снова помог мне. - И прижала мужа к груди.
-Ира, - сдавленно и глухо произнес он, - я смертельно устал, но я в сознании.
-Ой, прости.
-Давай выпьем, что ли? Или вы с Оксанкой допили все вино?
-Уж тебе точно хватит. - Рассмеялась она.
Затем они сидели на балконе, Миша на подлокотнике кресла, Ира на полу, так что ее голова была на одном уровне с ним. Тишина. На часах - четверть четвертого, вся спасательная операция не заняла и полчаса. Проклятый смотрел на луну, периодически отхлебывая из наперстка. Ира крутила в пальцах опустевший бокал.
-Кот, а что все-таки ты сделал?
-Не знаю, маленькая, я действовал по наитию, не думая. И у меня создается впечатление, что слоган “не думать!”, можно было бы вставить себе в подпись, или выгравировать на щите, в зависимости от того, в каком мире это случится.
-Ты снова остришь, значит оживаешь.
-Иришка, а ты видишь что-нибудь на моем предплечье?
ebooksa