Метка Проклятого

-Миша, Кот, где ты? Отзовись, пожалуйста.

Он не слышал ее, до сих пор не придя в сознание. В своих грезах, Миша плавал в каком-то бесконечном, сером тумане. Словно в невесомости. Ни верха, ни низа. И это было хуже всего. Даже в тех кошмарах, когда он не мог спасти сына, было хоть какое-то действие. Здесь же — ничего. Ни одной точки, за которую можно зацепиться взглядом, ни один звук, не разрывает тишину. Кажется парить в этом мареве можно вечно.

А потом приходит жажда. Она усиливается, становится просто невыносимой. И именно благодаря ей, Михаил приходит в себя. И сразу стонет от боли. Такое впечатление что он вчера целый день убивал себя в спортзале, потом пробежал марафон, и закончил день стометровкой. Болит каждая мышца, каждый сустав дает о себе знать.

Он со стоном открыл глаза. Со зрением творилось что-то неладное. Картинка перед глазами была выцветшей, плывущей. Но все равно, самым главным чувством, оставалась жажда. Почему-то вспомнилась забавная картинка — сидит офигевший кот, перед которым десяток закрытых бутылей с водой и подпись: «Сынок, мы уехали, оставь коту побольше воды».

Попробовал встать, как ни странно, получилось. Но первый же шаг показал, что встать и пойти, это иногда две разные вещи. Ноги не слушались до конца, сделав несколько пьяных шагов, он снова рухнул на ковер. Подавив головокружение, снова попытался подняться. На этот раз получилось немного проще. Ноги, правда, по-прежнему дрожали, ровно идти не получалось. И зрение также не пришло в норму.

Комната, а он был уверен, что находится в своей квартире, словно пульсировала, все выглядело гротескно, нереально огромным. Стул, стол, кровать. Наверно, если бы он нормально соображал, это бы испугало, но не только тело, мозг тоже не до конца пришел в норму, и Миша просто не мог сконцентрироваться ни на чем.

Ира медленно шла по коридору. Скоро проснется Валик, и тогда надо будет бежать к нему. Но ей хотелось успеть найти мужа. Шажок, еще один. Так она добралась до второй комнаты, и замерла на пороге. В метре от нее на ковре лежал Михаил, и его рост, вряд ли сильно превышал длину ее указательного пальца.

Вот он поднялся, жене показалось что сделал он это с большим трудом, прошел несколько шагов неровной, пьяной походкой, снова рухнул. Ира закусила губу чтобы не вскрикнуть, несмотря на вчерашний разговор, к такому зрелищу она оказалась не готова.

Тело, изломанное жуткой трансформацией, постепенно возвращалось в норму. Перестали дрожать ноги и руки, изображение больше не плыло, мозг потихоньку начал анализировать поступающую информацию. Она не радовала. Произошло то, о чем предупреждал Витольд. Он не стал инвалидом в классическом понимании этого слова, но вряд ли его положение лучше. Покрутив головой, сразу увидел жену, превратившуюся в колоссального исполина. Ира сидела на корточках в коридоре, прислонившись спиной к обувной тумбочке, закусив губу, смотрела на мужа со смесью страха и жалости.

-Пить, — прохрипел он, а потом, сообразив что вряд ли она услышит его, показал жестом чего он хочет.

Она поняла, кивнула, и поднявшись исчезла на кухне. Через полминуты вернулась, и приблизившись аккуратно поставила чашку на пол. Прикоснуться к мужу она не решалась. Чашка ему напоминала широкую бочку, значит пить придется перегнувшись через край. Но сейчас это все не имело значения. Михаил жадно пил холодную воду, казалось ничего вкуснее он в жизни не пробовал.

Стоило жажде утихнуть, как взбунтовался желудок. Теперь его рвало только что выпитой водой, буквально выворачивало наизнанку. Когда тело перестали сотрясать спазмы, Михаил снова начал пить, но уже медленно маленькими глотками. Утолив жажду, поднялся, снова посмотрел на Иру. Смотреть на жену было жутковато.

-Пожалуйста, уйди! — тихо попросил он. — Мы потом обязательно поговорим, но сейчас мне необходимо остаться одному.

Вряд ли Ира его услышала, но в этот момент проснулся Валик, и супруга растеряно завертела головой. Миша показал ей жестами — иди к сыну, и когда Ира исчезла, вдруг захохотал:

-Надо же, какой оказывается смешной анекдот, про карлика женившегося на великанше, а я раньше совсем не понимал в чем там изюминка.

Он смеялся и никак не мог остановиться — истерика.

Ира, усадив сына в детское кресло, принялась разогревать молоко. Мысли скакали обгоняя друг друга, но в целом были об одном и том же: что, же теперь делать? Вчера, когда она говорила — «не переживай, Кот, мы что-то придумаем», — она действительно верила в эти слова. Но сегодня, когда она увидела реальный результат проклятия, ее вера сильно пошатнулась.

Истерика отступила, Проклятый слегка успокоился. Осмотрел гигантскую комнату, пробормотал:

-Ладно, мог попасть в автокатастрофу, сломать позвоночник, или потерять зрение. Тоже был бы беспомощен как младенец. А так, так хоть жрать мало буду. Мы еще повоюем.