— Ван Ингвар отправил бы тебя конюшни чистить на целый год после такого-то боя! — с усмешкой сказал Тирно, наполняя Рейвану кубок. — И тебя, Дэрон, тоже. За то, что затеял эту драку.
— Выпьем, — сказал галинорец. — Примиримся.
— Выпьем за Ингвара, — произнёс Рейван, протянув кубок навстречу воеводе.
Тирно разжёг огонь в чаше и принёс воды. Лютый разложил на столе бинты и достал иглу.
— Конец твоему плечу, — процедил воевода. — Зашью как смогу, но тут торчат кости.
— Не возись, — ответил Рейван. — Нет смысла.
Лютый полагал, что смысл есть, и вонзил иглу в край раны кзорга. Рейван сморщился и дёрнулся от боли.
— Заплачь ещё, — фыркнул воевода. — И вообще повернись, чтобы мне поудобнее было.
Рейван сделал глоток из кубка и послушно сместился в кресле на бок.
— Знаешь, я не хотел всего этого, — сказал Лютый, отрезая нитку последнего стежка. В его руке блестел большой широкий нож. — Я хотел договориться с тобой, даже придумал способ, как тебе обрести доказательство моей гибели, оставив мою жизнь при мне… Но ты начал вертеться вокруг Маррей, и мне просто сорвало голову!
Рейван громко и сердито выдохнул.
— Ингвар не простит меня за то, что я обрёк тебя на смерть, — сказал Лютый. — Будет гневаться на меня со своих рисских небес. Поэтому… Помнишь, что ты должен мне жизнь? Так вот — спаси свою.
Лютый стянул рубаху, накалил нож над огненной чашей, потом опустошил кружку и, даже не вздрогнув от боли, срезал со своей груди большой ошмёток кожи с меткой Харон-Сидиса.
— Это будет справедливо, — швырнул он кусок плоти на колени Рейвану и прижав к ране бинты. — Поезжай в Харон-Сидис, пока ещё способен.
Рейван поглядел на кровавый кусок кожи без особой радости.
— Ты подставишь меня, если выяснится, что ты жив! — буркнул он.
— Если будут считать, что я мёртв, меня не будут искать. А получив Причастие, ты и сам забудешь, что сотворил.
Рейван не прикоснулся к плоти воеводы, лишь молча стиснул кубок. Лютый, прижимая рану повязками, склонился к его лицу.
— Ты не кзорг, — мрачно сказал он. — У кзоргов один закон — Причастие. Потому вас и создали — чтобы вы делали любую работу, ни на что не оглядываясь. Но ты почему-то упрямый как осёл, я тебя не понимаю!
Лютый глотнул мёда и склонился ещё ниже к Рейвану: