– Да, не сто. Но выходить замуж после тридцати в мое время считалось неприличным. Тебе стоит родить еще одного ребенка, пока не поздно, – заявила Наира.
– Тетя Наира, мне было двадцать девять, когда я вышла замуж! И мне не поздно! Захочу – рожу. А вам уже восемьдесят два! Не поздно для нового замужества? Что с моим папой? Вы знаете? Какой диагноз? Он вам говорил? – Зара попыталась перевести диалог на другую тему: – Но я точно не смогу с вами поехать. У меня Георгий, Ани…
– Ой, какая ты сейчас неприятная девочка, – поджала губы Наира. – Очень на свою мать похожа. Зачем меня обижаешь? Я не знаю, что с Самвелом. Если он говорит, что умирает, значит, умирает. У тебя есть муж, а у меня нет. Тебе и не нужно ехать! Мой тебе совет – когда станешь вдовой, похороны и поминки не пропускай. Там всегда найдешь себе нового мужа. Когда тебе будет столько лет, сколько мне, поймешь, о чем говорю. Разве я должна была умереть вместе с Тиграном? Разве не хочу больше жить? Дорогая, ты знаешь, как я тебя люблю. Но если у женщины есть муж и ей есть о ком заботиться, она живет очень долго. Знаешь почему? Потому что всегда под рукой тот, кого хочется убить!
– Тетя Наира, простите, я хочу, чтобы вы прожили сто лет! Но не собираюсь становиться вдовой! И мне не нужен новый муж! Я за папу беспокоюсь! – воскликнула Зара.
– Ты такая же, как твоя мать, – очень нервная и недальновидная. Новый муж всегда нужен, уже сейчас стоит приглядеться, – заметила Наира. – Помоги мне встать. Да, я уже купила билет. И твой отец просто обязан поехать в Тбилиси. А там пусть делает что хочет – умирает, не умирает. Но поминки надо устроить. Твоя двоюродная тетя Софа уже новое платье купила. А тетя Нина придет в старом, но тоже с надеждой. Скажи вашей девочке-администратору, чтобы записала меня на краску и маникюр перед тем, как вы соберетесь уезжать. Я чувствую, что это моя судьба! Все-таки Самвел всегда был хорошим братом. Очень вовремя решил умереть. Я как раз сняла траур по своему Тиграну.
– Вы же говорили, что дядя Тигран – ваша судьба, – хмыкнула, не сдержавшись, Зара.
– Да, но он меня бросил! – возмутилась Наира.
– Он умер вообще-то, – напомнила Зара.
– Какая разница? Лучше бы бросил! Не могу ему этого простить! Я так заботилась о его желудке, сердце. Но он решил умереть от рака простаты! Если бы он сказал мне, что у него там проблемы! Спроси у своего мужа, как у него с простатой. Все-таки уже возраст. Знаешь, у них это такая деликатная тема, что я не понимаю почему. Врачи мне потом сказали, что можно было сделать операцию, они предлагали моему Тиграну. И что я узнала? Он отказался, потому что после операции не смог бы иметь детей! Скажи, зачем ему дети понадобились в его возрасте? И главное, от кого? Точно не от меня. Что я должна была думать? Ох, чего я только не передумала! До сих пор его не простила! Так ему каждый день и говорю. Может, твой Георгий тоже хочет других детей и скрывает свою простату?
– Тетя Наира, Георгию всего сорок, а не восемьдесят! Все хорошо у него с простатой! – Зара опять возмутилась.
– Все, я устала. Вызови мне такси. Увидимся на поминках. – Наира, опираясь на палку, пошла к выходу. – Деточка, тебе нужно поправиться, если хочешь выйти замуж. Кому нужен скелет в кровати? В шкафу других хватает, – сказала она перепуганной девочке-администратору.
После того как Наира уехала, в салоне повисла тишина. Зара гипнотизировала телефон, ожидая звонка от воспитательницы. Вдруг ее Ани опять с кем-то подралась? Воспитательница уже предупреждала – еще одна драка, и им придется исключить ее из детского сада. Ани на самом деле не дралась. Просто хватала обидчика за волосы и укладывала лицом в пол. Поскольку она была крупнее всех детей в группе, ей это удавалось с легкостью. Воспитательница не могла ответить на вопрос, из-за чего случился конфликт. Она всегда заставала финальную сцену – ребенок лежит лицом в пол и орет, а на нем спокойно сидит Ани. Так что виноватой всегда выходила именно дочка Зары.
Девочка-администратор собиралась уволиться в тот же день, потому что не понимала, как отвечать на звонки и вести запись клиентов.
– Дорогая, это Лана, скажи Карине, что у Ашотика режутся зубки. Лола уехала, поэтому я сижу с ним. Приду завтра.
– О, а вы кто? А где Карина? Почему она не отвечает на телефон? А Зара? Как у нее дела? Как Ани? Самвела нет? Почему? Как вы не знаете? Что случилось? Передайте Заре, что я собрала пакет для Ани – пусть заедет, выберет, что подойдет. Что значит, кто говорит? Я говорю!
– Зара, ты? Не слышу! Это тетя Света! Сейчас приеду! Сломала ноготь! Но если Лана пришла красить голову, то я не хочу ее видеть! Перезвони мне и скажи, что я спокойно сделаю маникюр!
И такие звонки каждые пять минут. Для того чтобы вести запись, нужно было стать частью этой большой семьи, выучить имена детей и внуков и помнить, у кого режутся зубки, а кто из клиентов с кем не дружит. Уметь сплетничать, но так, чтобы всем было интересно, но никому не обидно. Искренне сокрушаться по поводу сломанного ногтя и сообщать, как дела у хозяев. Молоденькая девочка была не готова к такому объему новых знаний.
Карина убежала в магазин купить яйца, помидоры и зелень.
– Вдруг Самвел захочет омлет, как он любит! – объявила она.
Так прошла еще неделя. Девочка-администратор все же уволилась, не выдержав обилия имен родственников, знакомых и друзей семьи. Вести журнал не получалось, потому что клиенты приходили не по записи, а по настроению. Сидели, пили кофе, обедали. Потом красились, стриглись. Или вдруг делали маникюр, на который не записывались.
ebooksa