Хел отрицал свою причастность к перевороту и поступкам Гордия и Креона. К своему удивлению, я поверил, слишком недоумевающим он выглядел. И всё же за эти дни были проведены масштабные проверки в его Клане, и теперь Хел занят разгребанием махинаций и коррупции среди собственных приближённых. Зейна, которого должны были осудить, вообще отпустили, кто-то кому-то в Клане Воды дал нужную взятку, и дело было закрыто. К счастью, Хел пришёл в бешенство и понял, что возложенное на окружающих его советников доверие было использовано против самого царя. Я не радовался его проблемам, но вскрывшиеся махинации помогут привести дела в порядок, а мне самому предстояло окончательно разобраться с Алейкос.
Глава семьи и престарелый отец Креона и Октавии оказался более сообразительным. Сперва он ворвался ко мне, оскорблённый обвинениями в сторону сына, но я весьма быстро напомнил, что могу приказать отрубить Креону голову, не моргнув и глазом, а их попытки от меня избавиться ввергнут Даорию и Совет царей в хаос. Пришлось намекнуть старику, что его дочь беременна моим братом или сестрой, и я намерен поддерживать жизнь и благополучие малыша. Это напоминание помогло ему очнуться. Я не бессмертен и в любом случае умру, возможно, даже не оставив наследников. У ещё не рождённого ребёнка уже большие шансы если не стать царём, то остаться очень влиятельной фигурой при дворе.
Измотанный склоками, разговорами и обсуждениями, я стал лучше понимать Кассию и в своей голове казнил всех недовольных несколько раз. Но, несмотря на жгучее желание это сделать, терпеливо продолжал использовать язык доводов и разума.
Совсем истощённый, я приходил к Лексе, чтобы удостовериться, что она в порядке. Она не рассказала, что именно с ней сделали, но заверила, что Кассия успела вовремя. Я был безмерно благодарен сестре, но одновременно и зол на неё.
Веста приказывала Кассии сделать тот или иной предмет реальным.
Половина воспоминаний из-за воздействия «дыхания пламени» размылись мутной пеленой. Я отмахнулся от плодящихся навязчивых вопросов и вновь взглянул на Лексу.
– Эту коллекцию нужно перебрать и оценить. Я позову профессионала, лишние руки ему пригодятся. Ты поможешь? – попросил я, смахивая толстый слой пыли с одной из рам. Намеренно опустил глаза, прикидываясь, что не заметил изумления на её лице.
Раньше уверенная в себе Лекса с каждым днём всё сильнее напоминала ребёнка, которому неожиданно приходится всему учиться заново, словно жизнь открылась для неё с незнакомой стороны. Потеряв сивилл и не имея других родственников, она с преданной доверчивостью ходила за мной, а её беззащитность усиливала моё желание её оберегать. Я заново влюбился, желание поцеловать Лексу время от времени становилось и вовсе нестерпимым, но я упрямо держал себя в руках. Она обрела забытую свободу, отношения могут быть совсем не тем, что ей сейчас нужно, а мне необходимо сосредоточиться на серьёзной проблеме.
Я вернулся в реальность, когда Лекса отошла от понравившихся ей произведений искусства.
– Боюсь, от меня мало толку, – поддавшись сомнениям, заговорила она.
– Для начала попробуй, может ты себя недооцениваешь.
Лекса открыла рот, но передумала, ограничившись благодарной улыбкой. Я ловил её редкие взгляды, нутром чуя что-то новое между нами. Всё пережитое сблизило. Это радовало и заставляло нервничать, я вытер вспотевшую ладонь о край туники, удивляясь, что после всех покушений и передряг молчание Лексы тревожит меня настолько сильно.
– Ты кажешься воодушевлённым, несмотря на… произошедшее, – внезапно призналась Лекса, пристальнее разглядывая меня.
Я знал, что с лица ещё не до конца сошли следы побоев, но благодаря своевременной помощи Весты нос действительно зажил за считаные дни. Тело ещё покрывали обширные синяки, но, к счастью, обошлось без переломов.
– Я ощущаю… надежду, – поправил я.
Нас разделял продолговатый стол с коллекцией низких чаш. Изысканные творения искусства, но все либо пыльные, либо не до конца отреставрированные.