Идеальный план

Она хватает его за руки, подпрыгивая на цыпочках, не в силах сдержать свою радость, затем показывает ему два поднятых больших пальца, чтобы сказать, что он хорошо справляется.

Райан расплывается в улыбке, они вдвоем наслаждаются моментом. Я не знаю, как много он общался с глухим человеком. Я даже не знала, что он изучает язык, но этот момент для него особенный, я это вижу. Гордость в его глазах, исходящая от него радость, успешное общение с другим человеком с помощью рук.

— Не знала, что Райан владеет языком жестов, — говорит Кэролайн рядом со мной.

— Он и не знает. То есть, не знал. Я и понятия не имела, что он обучается ему, — мой взгляд прикован к нему. — Я предложила научить его, но мы еще не успели начать, — с делаю резкий вдох, пытаясь взять себя в руки. — Мой папа глухой.

— О, Инди, — она кладет свою руку поверх моей, мы оба наблюдаем за Райаном и Сарой. — Этот мужчина любит тебя. Вот это и есть тихая любовь.

Переориентировавшись, Сара уже рассказывает что-то Райану, когда я присоединяюсь к их разговору. Раскрытой рукой с пятью пальцами она делает знак у подбородка, затем подносит ее ко лбу. Райан в замешательстве, поскольку не понимает еще всех знаков, поэтому она дергает его за рукав и указывает на боковую линию корта, где стоят ее родители, машущие рукой и так взволнованные за свою дочь.

— Извините меня, — я быстро встаю со своего места, убегаю с корта в уборную, прежде чем начну плакать перед восемнадцатью тысячами зрителей и боссом Райана.

Держа руки на раковине, я теряю самообладание. Слезы текут по моему лицу от ошеломляющего осознания того, что я прожила двадцать семь лет без того, чтобы меня любили так, как любит меня Райан Шей. И теперь у меня есть привилегия быть любимой так самоотверженно, так внимательно.

Никто в моей жизни не пытался общаться с моим отцом на его языке. Не мои друзья, не парень, с которым я встречалась шесть лет. И вот в моей жизни появляется мужчина, которого я знаю всего несколько месяцев, и переворачивает все с ног на голову и доказывает, что значит быть любимой.

Ему не нужно этого говорить, и я не обязана это слышать. Я уже знаю. Это произошло так тихо.

И он еще спрашивает, вернулась ли я к своему бывшему. Как он вообще мог вообразить, что я захочу быть с кем-то другим после того, как провела месяцы, будучи любимой им?

Я беру на себя ответственность за это, потому что, хотя я не сделала ничего, что заставило бы его усомниться в моей верности с тех пор, как между нами все наладилось, я знаю, что Райан работает с некоторыми серьезными проблемами. Неуверенность в себе, которая, хотя я и испытывала нечто подобное, никогда не влияла на меня так, как на него. И я должна быть той, кто успокоит его, напомнит ему, насколько он желанен, пока ему больше не придется сомневаться в этом.

Может быть, слова подтверждения — это его язык любви. Как и времяпрепровождение. Я не уверена, но я собираюсь отдавать ему всю себя, пока Райан не поймет, как сильно я его люблю. Как сильно я хочу его ради его сердца, а не ради его фамилии.

Хотя, однажды, я была бы не прочь взять и ее тоже.

Только в середине первой четверти я могу взять себя в руки, чтобы выйти из уборной. Мои глаза красные, а кожа опухшая, что невозможно скрыть, как сильно я плакала. Макияж полностью стерся, но я переделаю его перед вылетом.

Райан замечает меня, как только я сажусь. Его брови нахмурены, но взгляд мягкий, пока вокруг кипит игра. Сидя на первом ряду перед тренерским штабом, он наклоняется вперед, прижимая колени к локтям, повторяя действия остальных парней на скамейке запасных, но, в отличие от них, он не наблюдает за разворачивающейся перед ним игрой.

Я слегка улыбаюсь ему, чтобы успокоить.

— Ты в порядке? — говорит он одними губами с другого конца спортзала.

Кивнув, я улыбаюсь еще шире, сдерживаясь, чтобы не закричать «Я люблю тебя!» во всю глотку или даже одними губами сказать ему это в ответ. Я хочу сказать ему, когда буду стоять рядом. Хочу, чтобы он видел это в моих повседневных действиях. Хочу, чтобы он почувствовал намерения, стоящее за этими словами.

Райан прикусывает нижнюю губу, как будто ему жаль, что он не может сказать больше, и снова сосредотачивается на игре.