Она смотрит на мой галстук, а не на меня.
— Да.
— Ну вот. Так что, думаю, ты должна знать, что хорошо поработала над ним.
Накрашенные розовыми румянами щеки пылают.
— Спасибо.
— Какой у тебя рост? — я говорю тихо, потому что ее губы находятся всего в нескольких сантиметрах от моих.
— Сто семьдесят девять, и нет, я не собираюсь менять туфли.
— Почему я должен просить тебя об этом?
Она закончила поправлять мой галстук, но не убирает свои руки, притворяясь, что занята.
— Потому что сейчас я всего на пару сантиметров ниже тебя.
— Я не возражаю.
Глядя вниз, я наблюдаю, как ее пылающие щеки снова загораются. В таком случае, мне следовало предупредить ее, что она будет много краснеть сегодня вечером.
— Нам пора, — она направляется к двери, прихватив по дороге свою крошечную сумочку.
— Куртка, — напоминаю я ей.
Она важно поворачивается, демонстрируя свое блестящее розовое платье.
— Я ни собираюсь надевать ее. Красота требует жертв.
Инди дрожала всю дорогу, благодаря короткой прогулке от моей квартиры до машины. Я предложил ей свой жакет, но она отказалась, заявив, что если нас будут фотографировать, она хочет остаться в одном платье. Я не виню ее, потому что, это платье черт возьми… тем не менее я не собираюсь вести себя как последний придурок, позволив своей спутнице замерзнуть в холодном вечернем Чикаго.
— Ты готова? — спрашиваю я ее, когда мы подъезжаем к шикарному отелю, где проходит осенний банкет. И хотя вопрос адресован Инди, внутренне я задаю себе тот же вопрос.
Помимо прошлогоднего свидания, меня не фотографировали с женщиной с тех пор, как я переехал в Чикаго, и теперь я сожалею, что втянул Инди в это безумие. Моя жизнь вечно выставлена напоказ, и я ненавижу это. Оставаться в тени — редкость, и я собираюсь лишить ее этой возможности.
— Да, думаю, да, — ее слова звучат с придыханием, заднее стекло запотевает, в то время как ее глаза остаются прикованными к толпе фотографов прямо снаружи.