Ру тоже был несказанно рад моему возвращению. Только он зачем-то приволок кур в мой дом. И сколько я не ругалась и не припиралась — Ру стоял на своем. Я плюнула. Завтра разберусь и выгоню всех к святым праведникам на улицу. У меня курятник есть, там пусть и зимуют.
Утром кур в доме я не нашла. Куда их Ру прятал просто уму не постижимо. Я бросила это занятие, потому что два раза угодила в собственное же защитное проклятье и мне надоело рыскать по темным углам.
Я принялась за готовку и разбор запасов в раздумьях — что бы мне такого съесть. Я как раз доставала из печки первую партию пирожков, когда в дверь постучали.
Ру, сидевший на шкафу, ухнул. Ну, значит свои. Только какие свои могут быть в разгар снегопада?
На пороге стояли все те же. Брендан и Роланд о чем-то оживленно спорили и, войдя, принялись отряхиваться от снега.
— Вы чего это? — удивилась я.
— Лик, а кто будет пятую надпись расшифровывать? У тебя же лучше всех с латынью? Брендан ее вообще знать не знает. Я читаю, но очень бегло. А ты читаешь и говоришь. Кто кроме тебя?
Я вздохнула и приглашающе кивнула.
Только дело у нас ладилось плохо. И это несмотря на то, что у нас уже были расшифровки четырех предыдущих надписей. Расшифровать не получилось ни в этот день, ни в несколько последующих. Я основательно приуныла, а Роланд заметно нервничал. Больше всего его беспокоило, что нас опередят и к каким последствиям это приведет.
Я несколько раз начинала ему рассказывать об ужасах, что творились после обретения ножен, и каждый раз он меня останавливал, потому что меня начинало трясти. Папочка решил, что если наполнить их до краев кровью девственниц, то… Я надолго запомню тот день и крики девушек.
Его рассудок сильно помутился после того, как они открыли тайник. Артефакт не был предназначен отцу. Он тогда положил множество жизней, идя к артефакту буквально по трупам. Все эти ужасы было трудно вспоминать, трудно с ними жить и еще больше хотелось, чтобы этого больше никогда не повторилось.
Именно поэтому меня так пугает все, что связано с этим предметом. Буквально до нервной дрожи. И вот почему я была так рада, когда Роланд нашел надпись в храме. Вполне возможно, что его разум устоит перед этой силой. Надпись ему подчинилась и вообще он и его предки столько лет были хранителями этой тайны. А еще Роланд могучий рыцарь и знает, как держать его в руках. К тому же это его замок и его земля. Эти доводы успокаивали и воодушевляли. Если кто и сможет удержать меч в руках и не сойти при этом с ума, то только он.
Вечером после очередных неудачных попыток расшифровать неподдающиеся слова, я совсем пригорюнилась.
— Мы слишком многого хотим. Старина Эрнст бился над всем этим, я уверен, не один год. А мы хотим вот так наскоком, — сказал Роланд.
— Нам нужна помощь, — согласилась я.
— Я собираюсь съездить в столицу. Отвезу к одному другу все записи. Он должен помочь. Тем более, что у нас есть кое-какие здравые идеи, и мы многое поняли в записях.
— Да, я думаю, что это хорошая идея. Ты доверяешь этому человеку?
— Да. Он в этом точно не стал бы участвовать. И он всегда меня поддерживал. Он заведует королевской библиотекой. Если кто и поможет, то он.
— Отправляйся, не медли.
— Ты не хочешь отправиться со мной? — и он хитро так на меня посмотрел.