Тень минувшего полнолуния

— Ну, тогда не следует исключать то, что он мог испугаться, — предложил Брендон.

— Испугаться? Убийца? — не поверила я.

— Ну, вы же сказали, Лика, что у ведьмы он мог испугаться. А тут тело в заброшенном доме, в лесу. Мертвецы — они страшные, — выдал парень.

Я кивнула. Я не боялась мертвецов, но вполне понимала страх перед ними. Но все же образ убийцы у меня не вязался со страхом. Скорее со злостью и ненавистью.

— Очень может быть, что все эти факторы повлияли. А что же смущает вас, Маркграф? — спросила я.

— Место. Меня больше всего смущает место убийства. Зачем было тащиться такую даль? Не проще ли было убить поближе к замку и прикопать под ближайшей елкой? Или засыпать снегом в горах на охоте? Или столкнуть со стен замка? Можно было устроить несчастный случай? Все это проще, чем заброшенный дом в лесу, — и он снова прошелся по комнате, перешагивая через обвалившиеся доски крыши.

— А мы все осмотрели? Тут подвала нет? — оживился Брендан.

И мы дружно принялись исследовать пол.

В итоге повезло Брендану. Откинув в сторону мусор, он обнаружил в углу люк.

— Погреб?

— Подвал?

— Тайный лаз?

Почти одновременно выдали мы.

— Лика? Что чувствуете? Проклятья? Ловушки?

— Нет. Там все чисто. Более того, туда давно никто не спускался. Лет пять точно. Если проклятья и были, то за это время рассеялись. С ловушками сложнее. Но я не ощущаю западню, — ответила я.

— Примерно в это же время чудак, что тут жил, его покинул, — кивнул, подтверждая мои слова Маркграф.

— А кто тут жил? — спросила я то, что следовало выяснить уже давно.

— Один чудак. Мы его звали сказочник Вилли. Он был очень нелюдим, постоянно что-то бурчал себе под нос. Жил здесь лет десять. А потом ушел. Никто не знает, куда он направился. Впрочем, откуда пришел тоже. У нас в деревне его все любили, а еще он сказки детям рассказывал, — ответил Брендан.

— Однажды он поклонился мне и сказал очень высокопарно «Виль Гауф приветствует вас». А потом так же неожиданно развернулся и ушел, — задумчиво протянул Маркграф.

— Знавала я в детстве одного Вильгельма Гауфа. Он был философом, алхимиком и очень умным человеком. Только вот вряд ли это он. Что бы ему делать десять лет в этой глуши? А еще был у него друг, а вот того звали Вильгельм Гофман. И вот он тоже был сказочником, — в свою очередь подумала вслух я.