Я смотрю, как он идет в другой конец ванной комнаты и поднимает с пола бутылочки. Затем Паша возвращается в душевую кабинку.
— Это мой, — говорит он, ставя черный флакон обратно на полку, — а розовый — твой. И ты будешь пользоваться им.
Как он может оставаться таким спокойным? Словно моя выходка его ничуть не беспокоит.
— Итак, в чем еще проблема? — Он взирает на меня сверху вниз.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Полотенца.
— Полотенца?
— Банные полотенца. У тебя голубые и белые. — Я все время пользуюсь полотенцами для рук после душа, потому что они все белые.
— Я буду пользоваться синими. А ты белыми. Идет?
Я киваю, чувствуя себя полной дурой. Паша легонько берет меня за подбородок, поднимая голову вверх.
— Еще какие-нибудь проблемы с ванной?
— Нет, — шепчу я.
— Хорошо. Мне остаться?
Мне не хочется, чтобы он уходил, но я все равно качаю головой. Это нелегко, но после его указаний я могу справиться с душем в одиночку, потому что знаю, что он все равно будет рядом.
Он улыбается.
— Прими душ. Одевайся. Я буду ждать тебя за дверью, и когда ты закончишь, мы позавтракаем.
Паша проводит большим пальцем по моему подбородку, а затем убирает руку с моего лица и выходит из ванной. Я медленно поднимаю руку и повторяю путь его прикосновения.
ПАВЕЛ
Я ставлю коробку с хлопьями на стол перед Асей и иду к холодильнику за молоком. Когда кладу пакет рядом с хлопьями, Ася тянется к нему, но я беру ее руку в свою.