Глава 15.
Ян Массейс «Лот и его дочери»
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Анна Ахматова «Лотова жена» 1924
— Нам осталось найти всего две подсказки?
Брюссель встретил нас солнцем и цветами. За всеми этими переживаниями и ужасами я и опомниться не успела, как наступило лето. Город утопал в цветах и солнце, в брызгах теплой воды и радуге. Настроение было самым радужным, не хотелось думать ни о каких поисках, приключениях, древних и могущественных преследователях. Хотелось радоваться и смеяться.
Моё игривое настроение разделяли все. И первым делом мы пошли не в музей, а в парк. Качели, карусели и валяние на травке. Рихард как обычно был весь во встречах, переговорах, выгодных контрактах. Нас опять ждали приемы в честь его приезда и обязательные деловые ужины.
И на всех этих встречах я теперь обязана была присутствовать. Это раньше, пока мы просто жили вместе в Лютеции, я то и дело не ходила на такие мероприятия. Теперь тихий вечер дома без Рихарда был из области фантастики. Я обязана была быть с ним. Более того, это подчёркивалось в каждом приглашении. Все как с цепи сорвались, ужасно хотели видеть мою скромную персону.
В музей мы все-таки попали, но вот что странно. Мы проходили по множеству залов и нигде и ничего нас не заинтересовало. Не поверив в то, что магистр ордена герцог фон Мёнерих мог так ошибиться, мы пошли и на следующий день. Правда Акке наотрез отказался, заявив, что с него и одного раза хватит. Поэтому я взяла с собой Себа, в надежде, что он свежим глазом что-то увидит. Но нас снова постигло разочарование.
Я пыталась накормить Мишеля кашей, которую он выплевывал и отворачивал головку. С появлением отца Мишель решительно разбаловался. Рихард смеялся и не обращал на мое ворчание ни малейшего внимания. Вот вырастит из сына Габби или Себа, сам будет расхлебывать. Теперь вот мы кашу разлюбили.
Рихард удивлялся моим желанием кормить, переодевать и укладывать спать сына. В семье аристократов это было не принято. Я решительно прогнала парочку одобренных нянь, заявив, что справляюсь сама. А когда отсутствую, у меня есть три брата. Вот приедем в Лютецию, и я подумаю над вопросом няни.
В столовую вошел секретарь Рихарда и вручил мне магического вестника. Все мои вестники вскрывались, во избежание не понятно чего. Я не возражала. У меня не было секретов от мужа, во всяком случае, таких секретов, которые я бы скрывала в переписке. Да и в самом деле мало ли что из этого вестника выпадет?
— Себ? Ты свободен в ближайшее время? — прочитав письмо, спросила я у развалившегося тут же на диване брата.
— Я иду готовить знаменитые Брюссельские вафли, договорился с шеф-поваром, он обещал пригласить, когда будет их печь, — лениво сообщил Себ.
— Это нельзя перенести? Меня приглашают в реставрационную мастерскую. Хотела, чтобы ты пошел со мной. Помнишь, я рассказывала, про страшного зануду Мэтр Басюдорома в реставрационных мастерских Лютеции? Вот он, узнав, что я сейчас в Брюсселе, написал своему другу и тот меня пригласил. Там у них одна картина на реставрации. Просили посмотреть. Я бы сходила.
— Шутишь? Разумеется я с тобой. Реставрационная мастерская с её химическими реагентами и неповторимым запахом это почти мечта. Когда идем? — Себ вскочил с дивана, всем своим видом демонстрируя готовность бежать прямо сейчас.
— Мишеля нужно спать уложить, и кашей накормить. Он опять наелся баранок и сладких груш с Рихардом за завтраком и теперь кашу не ест. С супом за обедом будет та же проблема, — пожаловалась я.